– Упаси боже! Просто я знаю, что на любую историю любого бармена в обитаемой вселенной необходимо давать некоторую поправку. Назовем ее поправкой на память и воображение.
– Нет, нет, прошу вас! – воскликнула Вишня. – Мне очень понравилась эта легенда, не надо разрушать очарования! А то вы сейчас все рационально объясните, и она исчезнет.
– Вот уж не думал, – улыбнулся Доктор, – что лируллийцы столь мечтательны и романтичны. Я почему-то полагал, что эти качества больше свойственны нам, людям.
– Во-первых, – совершенно человеческим жестом загнула к ладони мизинец Вишня, – я лируллийка. По-вашему, женщина. Да и по-нашему – тоже. А разумное существо женского пола любой расы менее, скажем так, рационально, чем существо пола мужского. И более интуитивно. Ну, а во-вторых, не забывайте, что я в человеческом теле и среди вас, людей, провела уже достаточно много времени, чтобы успеть перенять хотя бы частично ваш образ мыслей и чувств.
Так они и провели этот вечер, беседуя, смеясь и подшучивая друг над другом. Им даже удалось на короткое время забыть о том, что завтра их ждет еще один безнадежный день в череде дней прошедших и будущих.
Глава 4
Механик проснулся среди ночи. В каюте, как и положено «ночью», было темно, только помаргивали желтым и зеленым огоньки индикаторов на ПКП (персональный коммуникационный пульт) да сквозь неплотно прикрытую дверь просачивался из общего коридора приглушенный на время сна свет.
Проснулся Механик с тревожно-странным ощущением того, что его разбудило какое-то внешнее воздействие.
Звук?
Да, кажется, это был звук. Посторонний звук.
Механик знал наизусть все звуки, которые могут возникнуть ночью на корабле. Да и днем тоже. За годы и годы, проведенные в космосе на борту «Пахаря», он научился не только легко идентифицировать любой шум на корабле, но и определять на слух многие неисправности. Корабль в этом смысле напоминает живое существо, у которого при болезни учащается сердцебиение и дыхание становится тяжелым и хриплым. И еще Механик совершенно точно знал, что посторонний звук, звук, природу которого он точно и сразу не может определить, может означать только одно: опасность.
Собственно, этому Механика еще в детстве научил его прадед, человек лесной, таежный, не переносящий на дух города и большинства достижений цивилизации. Такие люди, наверное, будут всегда. Они не хотят быть «как все», живут своей, только им понятной жизнью и чувствуют себя прекрасно, тем более что свой образ жизни никому не навязывают. В детстве родители Механика часто оставляли сына на лето в глухом таежном углу, где тот под руководством прадеда учился бесшумно ходить по лесу, ловить рыбу с помощью подручных средств, разжигать костер в самую дождливую погоду. И различать таежные звуки прадед учил правнука тоже. Вот бурундук прошуршал в свою норку, вот крикнула тревожно лесная птица, а вот и ветка сухая неосторожно хрустнула под лапой медведя. «Знакомый звук не страшен, – учил прадед, – потому что ты знаешь, что он означает и всегда успеешь приготовиться, даже если впереди тигр или медведь. Страшен звук незнакомый. Его бойся и будь вдвойне осторожен!»
За долгую жизнь Механик неоднократно имел повод убедиться, что прадед был прав. Космос, разумеется, не тайга, но если посмотреть шире, философски, так сказать, посмотреть, то… В общем, что касается знакомых и незнакомых звуков, ничем тайга от космоса не отличается.
Итак, был звук. Словно что-то сначала прошелестело, а потом едва слышно щелкнуло….
Механик сел на койке и прислушался. Нет, все тихо. Или он уже слышал когда-то нечто подобное? Когда-то очень давно…. Он проснулся окончательно и постарался вспомнить. Зажечь, может, свет? Нет, в темноте память работает лучше. Тонкий, на грани свиста, шелест и затем щелчок. Шелест – щелчок…
И тут он вспомнил.
Именно с таким звуком открывалось и закрывалось спектролайтовое забрало в шлеме давным-давно устаревшего скафандра типа «Скаймен», устройство которого он изучал на первом курсе Высшего инженерно-космического училища бог знает сколько лет назад.
«Что же получается, – размышлял Механик, влезая в комбинезон и ботинки, – мы тут спим, «Пахарь» в гиперпространстве, а по кораблю кто-то шляется в скафандре «Скаймен», который сейчас можно найти разве что в Музее космонавтики? Или я ошибся, и это был какой-то другой звук? Ч-черт, может, просто нервы шалят, а я тут начну сейчас изображать из себя свихнувшегося Шерлока Холмса. Доктора разбудить…. А при чем здесь Доктор? Звук-то я слышал или нет? Хм-м, вроде слышал. А может, он мне только приснился. В любом случае посмотреть самому и все проверить никогда не помешает. Даже если таким образом я напрямую потакаю собственному безумию. Именно безумию, потому что я совершенно точно знаю, что на борту нетскафандров типа «Скаймен», а значит, и ходить в них некому. Не говоря уже о том, что хождение в любомскафандре по находящемуся в гиперпространстве кораблю – это полная шизофрения. Если, конечно, реактор не течет. А он не течет. Иначе бы аварийная сирена давно уже… Или?!»
Механика буквально подбросило, и через секунду он уже сидел перед экраном ПКП и набирал запрос корабельному компьютеру. Еще через секунду был получен ответ, из которого следовало, что реакторный отсек в полном порядке. Механик успокоился, подумал и набрал следующий запрос. А получив ответ, запустил обе пятерни в свои жесткие черные волосы и яростно почесал голову. Ответ гласил: «Десять минут назад человек в скафандре «Скаймен» вышел из кают-компании и проследовал к отсеку гипердвигателя».