— Красивое. Только все в синяках и на брови ссадина.
— Пустяки, — шмыгнул носом Кремнев, принимаясь за содержимое второго котелка. — Как говорят у нас в России, до свадьбы заживет.
Мэри подвинулась ближе.
— Значит, ты не женат.
Кремнев прожевал кашу и посмотрел на Мэри.
— Знаешь, не далее как вчера меня о том же самом спрашивал Фарук. Кстати, интересно, сколько сейчас времени? Охота рыбу половить.
Мэри отодвинулась обратно.
— Не знаю.
Кремнев отложил ложку.
— Да, я не женат.
— Мог бы и не говорить. Не думай, что меня это так сильно волнует.
— А я и не думаю. Сама же спросила.
— Я, между прочим, не спрашивала. Я констатировала факт.
— Прости, не понял, — развел руками Кремнев. — Подумал, вдруг тебе интересно?
— Не интересно.
Но у обоих этим утром было слишком благодушное настроение, чтобы начинать день со ссоры.
Вскоре Мэри опять оживилась.
— Слушай, Егор, как ты считаешь, мне пойдут длинные волосы? А то я за эти три месяца обросла, наверное, ужасно.
— Длинные волосы всем женщинам идут, — авторитетно сказал Кремнев. — Короткие только некоторым, а длинные всем.
— А какие мне идут больше?
— Тебе? — Кремнев подержал паузу, оглядывая Мэри с разных сторон. — Тебе любые идут. У тебя правильная форма черепа. Ты даже наголо можешь стричься, все равно хорошо будет.
— Ты прав, — без тени смущения подтвердила Мэри. — Когда мне исполнилось семнадцать, я целый год ходила бритая наголо. И мне, кстати, очень шло.
Кремнев кивнул.
— Я же говорю.
— Даже не знаю, как я сейчас выгляжу, — продолжила Мэри. — Представляешь, три месяца себя в зеркало не видела. Ужас, наверное!
— Вообще-то это называется напрашиваться на комплимент.
Мэри довольно заулыбалась.
— А я и напрашиваюсь.
Кремнев кашлянул.
— Ну, для девушки, которая три месяца провела в яме, ты выглядишь очень даже ничего.
Сверху послышались шаги, но на это раз это были шаги не Фарука.
В яму заглянул один из боевиков.
— Тебе зовет Эмир-хан.
Мэри с тревогой посмотрела на Кремнева. Егор успокаивающе похлопал ее по руке.
— Похоже, форель мне сегодня половить не удастся. Не забудь оставить мне кусочек.
Эмир-хан принял Кремнева в своей палатке. Он сидел, скрестив ноги по-турецки над шахматной доской. Рядом стоял неизменный чайник с чаем.
Он жестом пригласил Кремнева за импровизированный стол.
— Заходи, Абдулл-Хаммад. Присаживайся.
— Спасибо.
Кремнев сел на подушку.
Эмир-хан прищурился.
— Как самочувствие после вчерашнего?
— Нормально.
— Чаю?
— Не откажусь.
Эмир-хан разлил чай по чашкам.
— Кстати, мне по-прежнему называть тебя Абдулл-Хаммад? Или ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя твоим настоящим именем?
В голове Кремнева понеслись мысли.
«Неужели Эмир-хану стало известно, что я работаю на СВР? Откуда?»
Кремнев вспомнил про мобильный, на котором был телефон Уколова.
«Если его нашли, тогда понятно».
Но этот мобильный он не стал брать с собой на последнюю встречу. На всякий пожарный он оставил его в гостинице. Конечно, люди Эмир-хана могли добраться и туда.
Кремнев решил не открывать правду раньше времени.
— Как вам будет удобней.
Эмир-хан усмехнулся.
— Хорошо-хорошо. Буду по-прежнему называть тебя Абдулл-Хаммад. Хотя мне прекрасно известно, что ты никакой не Абдулл-Хаммад. Но д тебя понимаю, иногда удобней выбрать новое имя.
Кремнев решил пойти ва-банк.
— Вы правы. Вы ведь тоже не Эмир-хан.
— Возможно.
Эмир-хан кивнул на шахматную доску.
— Сыграем? Мне не терпится отыграться. Не привык проигрывать. Даже в шахматы.
Кремнев посмотрел на доску. На этот раз его фигуры были черными.
На этот раз Эмир-хан предоставил право первого хода себе.
Учитывая, что Егор Кремнев был его пленником, это было вполне закономерно.
— Итак, вы намерены выиграть?
— Намерен.
Началась все та же испанская партия. Только теперь обороняться вынужден был Кремнев.
Эмир-хан прихлебывал чай и внимательно следил за его движениями.
— Я наблюдал вчера за тем, как ты дрался с Саидом. Зачем ты ему поддавался?
Кремнев уже давно понял, что обманывать Эмир-хана не имеет смысла.
Похоже, он знал все.
Но говорить правду Кремнев тоже не собирался.
— А вы бы, Эмир-хан, что стали делать на моем месте? Вокруг пятьдесят головорезов с автоматами и ножами, которые только и ждут повода покрошить меня на мелкие кусочки.