— Вы представляете наши цены? — спросил официант.
— Не представляю и не хочу, — сказала я.
— Отличный ответ, зря нечего налить, — захлопал в ладони Валера. — Такое впечатление, что ты прошла выучку у Распутина…
— На кой черт он ей нужен, — спокойно ответила ему Марина. — Человека, можно считать, уже нет в «совке»…
— Как это?! — возмутился Валера. — А кто будет петь?.. Мне лично она очень нравится.
— Петь будет здесь, а жить там, — сказала Марина и будто прочла мои самые сокровенные мысли.
Нет, ее и в самом деле нельзя выпускать из рук, неплохая замена в самых горячих случаях, я давно мечтала о такой. Со своими дела не хотелось иметь, они ушлые, прошли огонь и воду, да и к тому же болтливые, назавтра все будут знать обо всем, что в мои планы вовсе не входит, я давно уже официально из этого круга вышла, пускай девочки без меня отираются по гостиницам и ресторанам, я это прошла…
Мы посидели примерно с час, выпили несколько бутылок вина и хорошо пообедали. В номере я уснула мертвым сном. Через несколько часов будильник еле привел меня в чувство. Я приняла душ, напялила на себя все самое фирмовое и помчалась в автобус. Когда мы приехали на стадион, из гримерной раздавался крик Распутина:
— Кто снял гастроли, почему?! Это только твоя вина, я все прекрасно пони-маю. Ты наобещал и все завалил…
Он кого-то выслушивал, потом снова орал:
— А мне плевать на управление культуры, я самодеятельный артист, ты это запомни, пускай они со своими разбираются. Я не сижу в тюрьме и не собираюсь сидеть. А если там и окажусь, только тогда перестану петь. И гастролировать не буду…
Из гримерки вышел помятый Валера.
— Скоро наступит длительный отпуск… Все снимают гастроли, все наслушались радио и начитались газет. Леха под статьей, и все напуганы до смерти. Каждый думает, что вот- вот доберутся и до него.
Примерно через полчаса в холле появился старый, небрежно одетый человек. Он почти пробежал в гримерную Распутина.
— Председатель кооператива, — сказал кто-то, — самый крутой в городе человек.
Из комнаты раздавался крик:
— Меня таскали в обком, меня спрашивали, почему ты пригласил преступника, а у меня отличная репутация, это вам каждый скажет.
Он кричал о том, что зря связался с «Супером», у него была масса предложений, и к тому же не менее выгодных. Как ни странно, Распутин молчал, и только минут через пять раздался его крик:
— Уберите этого дебила!
Из комнаты выбежал кооператор, за ним Автандил.
— Практически сняты все гастроли, нас никто не желает видеть…
Я не представляла, как Распутин выйдет на сцену. Ему носили сердечные кап-ли, таблетки. Все бегали с растерянными лицами, никто толком не понимал, что происходит. Я сама едва двигалась по сцене, накануне мне передали, что я начинаю концерт. Публика тоже была чем-то взвинчена, она ждала только «Супер», и мне приходилось работать вовсю — бегать вдоль беговой дорожки без передышки, танцевать… Две-три песни они бы еще выдержали, а на четвертой пошел свист, сперва несмелый, а потом ломовой. В ушах у меня звенело, лицо налилось кровью. Полуживая я вбежала в гримерную. Навстречу с отстраненным видом прошел Распутин. В эти мгновения ведущий как раз объявлял его. Стадион взревел почище, чем обычно.
— У него новая реклама… Но такая реклама может добить, — сказала мне Марина.
Я едва отдышалась, выпила чайку.
— Не нервничай, все прошло нормально, — сказала Марина, — я была уверена, что будет хуже. Подумать только — целых пять песен в самом начале концерта.
— Ты считаешь, что нормально?
— Вполне. Ты поработала отлично. На твоём бы месте любой спекся…
Я переоделась, и мы пошли смотреть на Распутина. Шла вторая песня, и он почти не двигался, стоял в центре сцены. Бледный, голова наклонена, чтобы не встречаться со светом юпитеров…
— Таким я его еще не видела, — сказала Марина. — Дела, видимо, и в самом деле серьезные. А публике наплевать. Главное — она видит его…
И вдруг с ним что-то произошло. Он каким-то невидимым движением стряхнул с себя путы, сковывающие каждое движение, легко задвигался на сцене, потом выбежал на дорожку. И лицо его моментально изменилось — он улыбался бушующей толпе, сам кайфовал не меньше, чем все они.
— Смотри и запоминай, это и есть Распутин… — сказала Марина. — Откуда только берутся у него силы?
В таком же темпе он и выдержал все шесть или семь песен. После этого он, ни на кого не глядя, прокричал Автандилу:
— Машину, срочно мою машину!