Улучив минуту, понджи отводит пандита в сторону и просит взять на себя обучение его сына. Ерошенко обещает подумать, но услуга за услугу: понджи должен раньше помочь ему разыскать слепых детей для моулмейнской школы. И вот директор, понджи и два-три ученика школы слепых едут по деревням, а впереди их уже бежит молва о великом саяджи.
Приехав в деревню, Ерошенко прежде всего узнает, в какой семье есть слепой ребенок. Затем, войдя в хижину, обращается к его родителям, рассказывает им о пагодах Моулмейна. Обычно отец и мать отвечают:
– Пандит саяджи, ты же знаешь, забота о слепом – кара за прошлые грехи. Такова карма (8). Если мы отдадим тебе ребенка, то в другой, будущей жизни должны будем снова заботиться о нем.
Тогда Ерошенко обращается к помощи священных книг. Помогает ему и понджи. В конце концов все вместе они убеждают родителей слепого отпустить ребенка в школу.
Вскоре школа в Моулмейне насчитывала уже более ста учеников. Почти всех привел туда Ерошенко. Относились они к нему, как к старшему брату. 13 марта 1917 года Ерошенко писал Тории: "Я полюбил бирманцев, привязался к ученикам школы слепых, и они мне тоже отвечают любовью. Мы заботимся друг о друге, как старшие и младшие братья". Дети даже называли его не так, как других учителей – такин ("господин"), а нежно и уважительно кокоджи ("старший брат"). Конечно, это вызывало ревность учителей. Но несмотря на их явно враждебное отношение к Ерошенко, авторитет директора школы продолжал расти.
Однажды Ерошенко созвал общее собрание школы. На нем он рассказал о Королевском институте в Анг-лии, занятиях и играх слепых, бассейнах и специально оборудованном стадионе, об экскурсиях и прогулках. Он предложил по примеру этого колледжа преподавать бирманским слепым историю, английский язык, психологию и гигиену, учить их музыке и искусству массажа.
Он считал, что надо поменьше занятий проводить под крышей; дети должны путешествовать, знакомиться со страной.
Предлагаемые Ерошенко реформы вызвали целую бурю. Несколько дней заседал школьный комитет. Мнения разошлись: одни считали, что слепых следует обучать по примеру Королевского института, другие же возражали, так как считали, что ничего подобного слепому бирманцу не нужно.
Но тут неожиданно вмешались дети. Они потребовали сделать все так, как предлагал их кокоджи. Комитет, удивленный неожиданной активностью детей, принял поистине соломоново решение: реформы принять, а директора, их предложившего, в его действиях ограничить. В "помощь" Ерошенко была назначена директриса – полуграмотная бирманка, главная противница реформ.
Однако миссионеры плохо знали характер нового директора. Главное, к чему он стремился, – научить детей "видеть" мир, узнавать его не только из книг и разговоров. И едва получив согласие комитета на путешествие с детьми, Ерошенко выехал в Рангун – нужно было добиться еще и разрешения министерства. План, предложенный Ерошенко, был необычаен: за месяц, оставшийся до периода дождей, побывать в Пагане, Аве, Мандалае, Пегу – сотни миль пути.
Чиновник осуждающе покачал головой и, решив, видимо, что такое путешествие слепым не под силу – все равно, мол, через день вернулся с дороги, – неожиданно его разрешил.
И Ерошенко повел детей по пути познания мира на ощупь и на слух. В пути их окружали жар раскаленных равнин и прохлада леса, гудение насекомых, мягкая поступь монахов и рычание тигра – их родная золотая страна Шуэбиджи. Ерошенко привел учеников в мертвый, древний город Паган. Они слышали его голос, отраженный стенами храмов. Учитель рассказывал детям о величии пагод и ширине площадей города. Рассказы слепого учителя открывали им Паган во времени и пространстве; они старались понимать суть вещей, не видя их.
Дети воспринимали свою страну, как прекрасную симфонию – такой, какой слышал ее Ерошенко, который позднее говорил Лу Синю: "Ночью там повсюду звучит музыка; в домах, в траве, на деревьях стрекочут насекомые. Самые разнообразные звуки сливаются в один чудесный хор. Иногда к нему присоединяется змея, но да-же ее шипение гармонирует со стрекотанием насекомых".
Для Ерошенко Бирма была краем музыки и цветов, ночных факельных представлений "пве", пальм и тысяч пагод, страной жизнерадостных крестьян и беззаботных монахов. Открывая бирманским детям их страну, он воспитывал у них гордость за родную Шуэбиджи.
Однажды ночью на остывающей от дневного жара площади Пагана Ерошенко рассказал детям одну из своих сказок. Называлась она "Цветок Справедливости".