Поэтому Чуб как-то, когда Закревская предложила заехать в бутик купить ему фирменные джинсы, только плечами пожал. Мол, если тебе так хочется, давай купим, но я и на рынке или в секонд-хенде купить могу.
Она купила ему модный костюм.
— Ладно, раз тебе стыдно со мной в джинсах ходить, надену костюм и бабочку.
Иногда она даже извинялась за то, что ему подарок сделала.
И машину эту он тоже принял, лишь слегка поведя плечами. Так что Закревская еще долго выясняла, может, ему цвет не подошел или марка не та. Хоть выбирали в автосалоне новейшую модель.
Эта его сдержанность и холодность убедила Закревскую в одном: Чубик действительно ее любит и его поступками руководит не расчет, а истинные чувства.
И вот теперь он был в паре шагов от узаконенного владения не только «движимостью», то есть автомобилем, но и недвижимостью, то есть домом на Рублевке.
Госпожа Закревская никогда не садилась на переднее сиденье. Чтобы настроиться на работу. Дорога до столицы для нее была переходным рубежом от личной жизни к бизнесу. Она, как женщина волевая и решительная, как истинная бизнесвумен, умела четко отделять личное от общественного. Хотя до последнего времени, до встречи с Чубом, бизнес как раз и был ее личным делом. Но теперь, чтобы принимать правильные решения, она должна, просто обязана была иметь холодную голову. А для этого нужно было унять и свое сердце, и свою жадную до утех плоть.
Фирма, которая досталась ей от мужа, занималась поставкой стройматериалов. И поскольку поставщики у них были проверенные и надежные, заказчиков хватало. Но в последнее время один за одним сорвалось несколько очень выгодных заказов. И как сказал Пал Палыч, который был правой рукой еще ее покойного мужа, скорее всего, происходящее было связано с утечкой информации. Он даже с ее разрешения установил прослушку на телефонах и слежку за ключевыми в их фирме работниками. Однако пока что так и не удалось выяснить, кто же сливал информацию конкурентам, которые успели перехватить едва ли не самых выгодных заказчиков.
Закревской и в голову не приходило, что ее с виду туповатый, но как любовник непревзойденный Чубик ведет двойную игру. И что именно из-за него сорвались с крючка заказчики.
Чтобы поскорее включиться в рабочий ритм, Закревская достала из элегантного черного портфельчика папку с бумагами и, пока доехали до офиса, успела просмотреть весь пакет документов по новому договору.
— Верунь, приехали, — сбил ее с рабочего ритма Чуб.
— Да-да, спасибо, — ответила она холодно и отстраненно и напомнила: — Не забудь про гувернера и лагерь.
— Да, я помню, — кивнул Чуб и официально спросил: — Во сколько вас забирать?
— Сегодня договор должны подписать. Помнишь, на той неделе ты к рублевским ездил. Вот они обещали сегодня приехать. Больше ничего у меня срочного не запланировано. Так что ты с лагерем и гувернером все реши и подъезжай.
— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа, — проговорил Чуб и, выйдя из машины, распахнул дверцу и помог выбраться Закревской.
Она, не заглядывая ему в глаза, вежливо кивнула и направилась к лестнице.
Чуб проводил ее сочувственным взглядом. Хотя, пока она поднималась по лестнице, не мог не отметить, что и фигурка, и ножки над шпильками очень даже ничего. Только зря она такую короткую юбчонку да еще с разрезом нацепила, да еще и волосы, как девчонка, распустила. Чуб терпеть не мог, когда женщины начинали молодиться. Но тут ему было лучше помалкивать. Во всяком случае хотя бы до поры до времени.
Передавая своим заказчикам, которые исправно выплачивали ему приличные гонорары, информацию обо всех контактах Закревской, он был уверен, что делает благое дело, что с его подачи какой-то давний друг ее умершего мужа контролирует ситуацию и не дает ей, мобильной блондинке, как называл ее сам про себя, опростоволоситься. И даже то, что сорвалось несколько, как считала госпожа Закревская, весьма выгодных сделок, он посчитал возможным защитным для ее бизнеса маневром. Ведь мобильная блондинка никак не может знать о всех подводных течениях в бизнесе.
Чуб уже хотел развернуться, чтобы поехать в хорошо известную ему турфирму «Алые паруса», которой руководила бывшая жена одного его давнего люберецкого кореша, но тут зазвонил его мобильный.
— Але! — проговорил он, слегка растягивая звуки.
— Чуб, ты? — раздался в трубке голос.
И от этого резкого хриплого голоса у Чуба перехватило дыхание. Его он мог узнать из тысячи. Это был Вован Бычков, по кличке Бык. Лет десять назад он тоже хаживал в их качалку в Люберцах. И хотя Чуб был не из пугливых, его до сих пор передергивало от одного воспоминания об этом громиле под метр девяносто, с изуродованным шрамом лицом и холодными водянистыми глазами. Когда он выходил из себя, его белки в буквальном смысле слова заплывали кровью.