Машину я водить мог, но при травмированной ноге скобы отпадали, а это значит, что я оказался прикованным к креслу, если хотел добраться куда-нибудь недалеко. Передвигаться на каталке по дому — сущее мучение! Это было хуже, чем раньше. Хуже, потому что я уже успел ощутить вкус к тому, чтобы обходиться без посторонней помощи. А теперь моим домашним во всем приходилось мне помогать. И я снова начал к этому привыкать. Однажды я подъехал к дому и начал нажимать на сигнал, чтобы Брэд спустился и помог мне войти внутрь. Без скоб мне это было самому не под силу. Он мне уже до этого помог дойти от дома до джипа, когда я уезжал. И вот я вернулся и хотел теперь попасть в дом.
— Потерпи минутку, — крикнул Брэд. — Я занят.
Занят? Что он хочет этим сказать? Разъяренный, я вновь начал сигналить, на этот раз громче. Он все не идет. Вот тут-то я прямо взорвался от злости. Распахнув настежь дверь Бронко, я выполз на землю и сидя, кое-как пополз к дому. Куда все запропастились? Ведь я же сигналил. Почему ко мне никто не вышел?
Во всем этом, однако, кое-что было. Я был выведен из равновесия. Я был в ярости. Но, однако ж, я смог добраться до двери. И вдруг меня осенило. Хей! На кой черт тебе нужна их помощь! Ты и сам сумеешь справиться! И я понял, почему злюсь на них. Я злился, потому что снова не мог обойтись без чьей-то помощи. Я вновь оказался в зависимом положении, потому что не мог ходить на скобах. Когда я их носил, многое мне было по силам. А если так, то, возможно, постепенно я бы осилил и много чего еще…
Вот как все получилось. Теперь поняли? Из-за ожога ноги я лишился скоб, лишился той независимости, что приобрел благодаря им и которую так научился ценить. Произошла как бы внутренняя переориентация. Теперь я мог сосредоточиться на том, что уже умел делать, и при этом учился принимать помощь там, где был еще бессилен.
Следующая важная ступень — овладение конкретными навыками и применение их без какой-либо помощи извне — была освоена в следующие два года в результате целого ряда последовательных действий. Именно благодаря одному из этих действий я оказался брошенным физиономией вниз прямо в реку Фрейзер, сверху меня придавило кресло-каталка, и было это за много миль от ближайшего жилья. Лежу и думаю: «Как же мне теперь отсюда выбраться?» В то время я жил в Ванкувере и посещал лекции в Университете провинции Британская Колумбия. Жизнь моя там складывалась довольно гладко. Я участвовал в соревнованиях инвалидов-колясочников. Вскоре я должен был получить диплом преподавателя физкультуры. У меня были друзья, я участвовал в общественной жизни. Но время от времени это застарелое чувство зависимости возьмет да и навалится на меня.
И вот в тот самый день меня потянуло в глухомань, на рыбалку, но все, кого я звал себе в компанию, лишь отнекивались да отмахивались. И я поймал себя на мысли: «Ах, вот как! Значит, если они не могут, то и я не могу?»
Потом я понял, насколько все это глупо. В те дни настроение у меня было совершенно иное, чем в Уильямс-Лейке. Я уже успел попутешествовать в одиночку, и немало. Правда, в глухомань не залезал, но это непринципиально. Ведь я вырос в глуши. Рыбалка-то такая же, как прежде. А я разве стал другим?
Я погрузил поклажу в маленькую «хонду» и двинул напрямую к тому самому местечку на берегу Фрейзера, куда, бывало, ходил еще мальчишкой, когда жил в Абботсфорде. (В 1979 году я обменял свой любимый Бронко на Шевроле 4x4, который позднее продал за бесценок Брэду, но при одном условии: он обязался сохранить ручное управление на случай, если мне понадобится машина, а себе я купил Хонду-сивик. Это было более разумно, так как теперь я жил в городе.) Подъезжаю к ограде у реки — калитка заперта. Так, так, пижон городской, что теперь-то будешь делать?
Ерунда! Разве это помеха рыболову? Я поставил машину, пристегнул скобы, перекинул каталку и удочку через калитку — а в высоту она была футов пять. Теперь можно было приступать к рыбной ловле. Я подтянулся на руках, перекинул тело через калитку и опустился на землю с другой стороны. Потом на каталке я отправился вдоль дамбы к прибрежному лугу, выискивая при этом заболоченную низину, примыкающую к руслу реки. Я подналег на колесо, преодолел створ ручья, затем вновь таким же образом перелез через калитку, только на этот раз это был забор из колючей проволоки, а потом скатился прямо к самой воде. Улов был не особенно богатым — так, всякая мелочь, — вот я и двинулся, очень медленно, вниз по склону к следующей террасе, потом снова поднялся наверх, ну, и таким образом потихоньку двигался и подыскивал подходящее место. В конце концов я решил вернуться на первую террасу. Только на этот раз в меня словно бес вселился.