Следующий наш тезис связан с быстро изменяющимся процессом трансформации культуры, ее столкновением с цивилизацией и начавшимся постепенным ее растворением в цивилизации, что затрагивает острые проблемы идентичности человека. Возникновение и становление индустриального, а еще точнее, массового общества затрагивало и личность. Во-первых, возможность индустриального общества вообще обязана становлению цивилизации. На этом этапе истории она начала доминировать над культурой. Чем слабее оказывается культура, тем более несвободной, т. е. более функциональной, оказывается личность. Мир для личности становится таким же чужим и пугающим, как некогда на ранних этапах истории он казался архаическому человеку. Поэтому Р. Гвардини и пишет: человек нашего времени снова подпадает под власть безличных сил. Имея в виду уже наше время, философ пишет: «Дикость в ее первой форме побеждена: окружающая природа подчиняется нам. Но она вновь появляется внутри самой культуры, и стихия ее – то же самое, что победило первоначальную дикость: сама власть. В этой новой дикости открываются старые пропасти первобытных времен. Все поглощающие и удушающие на своем пути джунгли стремительно разрастаются. Все чудища пустынь, все ужасы тьмы снова вокруг нас. Человек вновь стоит лицом к лицу с хаосом; и это тем страшнее, что большинство ничего не замечает…»72.
С Р. Гвардини можно поспорить лишь в одном. Все просчеты он списывает за счет культуры и склонен утверждать, что сегодня опасность происходит от самой культуры. Это требует уточнения. Даже если и так, то опасность исходит лишь от культуры, растворившейся в цивилизации, ставшей доминантой исторического развития. А вообще же, причина нового хаоса и нового страха, уравнивающего современного человека со своим предком, гнездится не в собственно культуре, а в цивилизации. Все это в XIX веке уже пытался сформулировать С. Кьеркегор, но на Западе он еще не был открыт, ибо не пришло время экзистенциализма. Оно придет между двумя мировыми войнами. Это время демонстрировало что-то вроде варварского ренессанса, некогда обещанного и аргументированного Д. Вико.
Казалось бы, если культура – это то, что обеспечивает высокий статус личности, то почему же в экспрессионизме, да и во всем авангарде мы обнаруживаем критику существующей культуры? Да потому, что в эпоху Шпенглера и экспрессионистов цивилизация предстает не просто антагонистом культуры. Она втягивает культуру в себя и ее подчиняет. Она делает ее своей служанкой. «Сегодня, – пишет Р. Гвардини, – сомнения и критика идут изнутри самой культуры. Мы ей больше не доверяем»73. Почему же не доверяем? Потому, что она «неверно видела человека». С этого момента порывается связь между культурой и властью. Жертвуя личностью, государство ориентируется уже не на культуру, а на цивилизацию. Это обстоятельство становится причиной отчуждения личности от власти. Почему же цивилизация обретает такую мощь? Да потому, что XX век – это время становления индустриального, т. е. массового общества. В новых условиях государство вынуждено ориентироваться не столько на отдельную личность, сколько на массу. Это следствие возникновения массового общества.
Когда-то просветители полагали, что в либерализующуюся эпоху массовый человек обретет статус образованной и культурной личности, которую знал уже XVIII век. Но получилось наоборот. Те исключительные индивидуальности, что имели место в истории, растворились в массе. И потому связь культуры и личности стала хрупкой и тонкой. Она исчезает совсем. Вместо личности в ее просветительском образе возникает человек массы, описанный X. Ортегой-и-Гассетом. Доминирование цивилизации – это следствие успехов индустриального общества, которое реализовать проект просветителей оказалось неспособным. Это обстоятельство привело к тому, что вместо прогресса в социуме, что ожидалось от индустриального общества, способного опираться в ходе своих реформ на технологии, развертывался его регресс. Это в первой половине XX века демонстрируют тоталитарные режимы. Возникновение тоталитарных режимов – следствие становления индустриальных обществ, не способных решить проблемы социума и породивших новые проблемы. Идеи просветителей оказались утопичными. Именно тоталитарный режим демонстрирует трансформацию личного начала, которая предстает отнюдь не только в позитивных, но и в негативных формах.