Разработанные экспрессионистами художественные приемы (симультанность, техника монтажа, суггестивная экспрессивность, метафорическое или параболическое «преодоление» реализма и натурализма и др.) важны не столько сами по себе (то есть по отдельности), сколько своей синтетичностью, эмоциональной сконцентрированностью, позволившей экспрессионистам по-своему, с невиданным до того в искусстве «новым пафосом», предсказывать грядущие катастрофы, в которых должен родиться «новый человек» и новое человеческое братство. Когда же войны и революции так и не породили «нового человека» (во всяком случае, такого, о котором мечтали сами экспрессионисты), экспрессионизм утратил свою духовную платформу и вступил в период кризиса. Но кризис не означает смерти, ибо весь XX век можно назвать кризисным. Экспрессионисты, с такой яркостью выразившие общеевропейский кризис в начале века, продолжали осмыслять его и в дальнейшем, развивая и преображая экспрессионистскую художественную технику.
Прежде всего я хочу указать на то, что этот стиль, который в других странах назывался футуризмом, кубизмом, позднее сюрреализмом, в Германии обозначился и сохранился как экспрессионизм, многообразный в своих эмпирических проявлениях, единый в своей внутренней основополагающей позиции как изничтожение действительности, как безоглядное движение к сути вещей – до того пункта, где они не могут быть отодвинуты в свою индивидуальную и чувственную окраску и тем самым офалыпивлены, размягчены и обесценены, но в беспричинном молчании абсолютного Я раскрываются творческому духу в счастливые моменты вдохновения, – этот стиль заявлял о себе в течение всего девятнадцатого века. Уже у Гёте мы встречаем многочисленные места, совершенно экспрессионистские…
Не может быть истинным то, что предстает как внешняя реальность. Реальность должна быть создана нами. Мы должны докопаться до смысла предмета. Нельзя довольствоваться описанным фактом, принятым на веру или являющимся плодом воображения, картина мира должна иметь чистое, не искаженное отражение. Но таковое есть лишь в нас самих.
Ввиду необъятного количества исследований, посвященных истории немецкой литературы от «Бури и натиска» до современности, я вынужден при подведении некоторых (предварительных) итогов статьи прибегнуть к тезисным размышлениям, дополняя и уточняя разрозненные наблюдения предыдущих разделов и отсылая в примечаниях не только к имеющимся исследованиям, но и к собственным работам, где отдельные вопросы рассмотрены более детально.
1. Изучая типологию и генезис экспрессионизма, мы никак не можем пройти мимо «века Гёте», включающего в себя «Бурю и натиск», романтизм и «веймарский классицизм». Новейшая эпоха европейской культуры начинается в немецкой литературе с конца 1760-х годов (несколько позднее, чем, например, в английской литературе) – с выхода на литературную арену Иоганна Готфрида Гердера (1744–1803), ставшего духовным вождем и идейным вдохновителем «Бури и натиска» в Германии. Черты, объединяющие «век Гёте» с эпохой экспрессионизма: 1) Страстный протест против наступающего («бурные гении» и романтики) и вступившего в фазу империализма (зкспрессионисты) буржуазного века; 2) Протест против прогнившей цивилизационной (фальшивой) среды современного им общества и попытки возврата в природно-космическую среду, соответствующую духовной природе человека; 3) По своему социальному происхождению подавляющее большинство «бурных гениев» (Гердер, Гёте, Бюргер, Шиллер, Клингер, Ленц и др.) относились к третьему сословию (не дворяне, и это вполне сопоставимо с ситуацией экспрессионистов), но, получив благодаря своим способностям (и благосклонности судьбы) блестящее образование и чувствуя свое духовное превосходство над социальным окружением, сумели выразить свой страстный протест в литературных произведениях разных жанров. Этот протест у «бурных гениев» произрастал на почве французского Просвещения (Вольтер, Дидро, Руссо) и английской литературы (Шекспир и сентименталисты («Песни Оссиана» Макферсона, Стерн и др.); совсем не случайно название драмы Клингера («Буря и натиск», «Sturm und Drang») стало названием всего литературного движения «бурных гениев» (для нас любопытна и перекличка с важнейшим литературным журналом экспрессионистов («Штурм», Sturm, – в историко-литературном плане таких случайностей не бывает);