Разумеется, я не рассчитывала на то, что любая девица, которой взбредет в голову явиться к лорду Нэсби, удостоится аудиенции. И я нашла выход из положения. На подносе для визитных карточек в холле дома Флеммингов я заметила карточку маркиза Лоумсли, самого блестящего спортсмена среди пэров Англии. Я забрала карточку, осторожно все стерла с нее хлебным мякишем и написала карандашом: «Пожалуйста, уделите мисс Беддингфелд несколько минут». Искательницы приключений не должны быть слишком разборчивы в средствах.
Мой замысел удался. Напудренный лакей принял карточку и удалился. Вскоре появился бледный секретарь. Я справилась и с ним: поддавшись моему красноречию, он направился в покои. Затем он появился вновь и предложил следовать за ним. Когда я вошла в просторную комнату, мимо меня с испуганным видом буквально пролетела, точно привидение, стенографистка. Дверь закрылась, и я осталась наедине с лордом Нэсби.
Просто великан. Такая огромная голова и усищи. И живот огромный. Я взяла себя в руки. Я пришла сюда не затем, чтобы разглядывать его живот. Лорд Нэсби и так уже рычал на меня:
— Ну, что там? Что нужно Лоумсли? Вы его секретарша? В чем дело?
— Для начала, — сказала я, стараясь максимально сохранять спокойствие, — я не знаю лорда Лоумсли, а ему, разумеется, ничего не известно обо мне. Я взяла его карточку с подноса в доме людей, у которых живу, и написала на ней эти слова. Мне было важно встретиться с вами.
Я испугалась, не хватит ли лорда Нэсби апоплексический удар. В конце концов он два раза сглотнул и все же взял себя в руки.
— Я восхищен вашим хладнокровием, юная леди. Ну вот вы встретились со мной! И если вам удастся меня заинтересовать, то наша встреча сможет продлиться еще две минуты. Но не больше!
— Этого будет достаточно, — ответила я. — И я заинтересую вас. Речь идет о тайне Милл-хауса.
— Если вы нашли «человека в коричневом костюме», напишите редактору, — прервал он меня поспешно.
— Если вы будете перебивать, мне понадобится больше двух минут, — сказала я строго. — Я не нашла «человека в коричневом костюме», но, весьма вероятно, мне это удастся.
Как можно более кратко я изложила факты, касающиеся несчастного случая в подземке, и те выводы, к которым я пришла. Когда я закончила, он неожиданно спросил:
— А что вы знаете о брахикефальной голове?
Я упомянула папу.
— А, обезьяний человек? Не знаю, какой формы, но, кажется, у вас есть голова на плечах. Но, понимаете ли, тут все довольно шатко. Не за что особенно ухватиться. И для нас пока что бесполезно.
— Я это вполне сознаю.
— Чего вы же тогда хотите?
— Я хочу получить работу в вашей газете, чтобы расследовать это дело.
— Невозможно. У нас есть свой человек, занимающийся специально этой историей.
— А у меня есть то, что знаю об этом только я.
— То, о чем вы мне только что рассказали?
— О нет, лорд Нэсби. У меня еще кое-что есть про запас.
— Правда? Вы, кажется, смышленая девушка. Ну, что там у вас?
— Когда так называемый доктор вошел в лифт, он уронил клочок бумаги. Я подняла его. От бумаги пахло нафталином. Так же, как от погибшего. А от доктора — нет. Тогда я сразу поняла, что он, должно быть, вытащил бумажку из кармана покойного. На ней были написаны два слова и несколько цифр.
— Дайте посмотреть.
Лорд Нэсби небрежно протянул руку.
— Не дам, — сказала я, улыбаясь. — Ведь это моя находка.
— Я угадал. Вы действительно смышленая девушка. Правильно делаете, что упорствуете. Вас не смущает, что вы не передали бумажку полиции?
— Сегодня утром я пошла туда для этого. Они упрямо считают, что случай в подземке никак не связан с происшествием в Марлоу, поэтому я решила, что при таком ко мне отношении имею право оставить бумажку у себя. Кроме того, инспектор разозлил меня.
— Недальновидный человек. Ну, моя дорогая, что я могу для вас сделать? Продолжайте работать над своей версией. Если вы что-нибудь найдете, что можно опубликовать, — присылайте — это будет ваш шанс. На страницах «Дейли бюджет» всегда есть место талантам. Но вы должны сначала доказать, что заслуживаете этого. Понимаете?
Я поблагодарила его и извинилась за свою проделку.
— Не стоит извиняться. Мне, в общем, нравятся дерзости — от хорошенькой девушки. Между прочим, вы просили две минуты, а говорили три, правда, с перерывами. Для женщины это просто удивительно!