— Кажется, мы сказали все, что следовало, кроме «спокойной ночи».
— Спокойной ночи и прощайте, мисс Беддингфелд.
— Au revoir, мистер Лукас.
И вновь он вздрогнул при звуке этого имени. Потом приблизился.
— Почему вы так говорите, почему «до свидания»?
— Потому что, я полагаю, мы встретимся опять.
— Не встретимся, если это будет зависеть от меня!
Его резкость не обидела меня. Я даже поздравила себя с тайной победой. Ведь не такая я дура, чтобы совсем уж ничего не замечать.
— Какая разница, — важно ответила я, — все равно ведь встретимся.
— Почему?
Я покачала головой, не в силах объяснить причину своей уверенности.
— Я больше никогда не желаю вас видеть, — внезапно выпалил он с яростью.
Он действительно очень грубо это сказал, но я только тихо рассмеялась и скользнула в темноту.
Он пошел было за мной, но остановился, до меня долетело какое-то слово. По-моему «ведьма»!
Глава 17
(Отрывок из дневника сэра Юстеса Педлера)
Отель «Маунт Нелсон», Кейптаун.
Я испытал воистину огромное облегчение, сойдя с «Килмордена». За время плавания я постоянно ощущал, что окружен сетью интриг. В довершение всего Ги Пейджет ввязался в пьяную драку прошлой ночью. Конечно, можно оправдываться сколько угодно, но фактически дело сводится к этому. О чем еще вы подумали бы, если бы к вам пришел человек с шишкой на голове, величиной с яйцо, и синяком под глазом, отливающим всеми цветами радуги?
Разумеется, Пейджет упорно пытался напустить тумана на все происшедшее. По его словам выходило, что подбитый глаз был результатом преданности моим интересам. Его рассказ был чрезвычайно туманным и бессвязным, и долгое время я ничего не мог понять.
Сначала, кажется, он увидел человека, который вел себя подозрительно. Такими словами выражался Пейджет. Он позаимствовал их прямо со страниц немецкого романа про шпионов. Что он подразумевает под «человеком, который вел себя подозрительно», он и сам не знает. Я так ему и сказал.
— Он крался по коридору, стараясь остаться незамеченным, и была середина ночи, сэр Юстес.
— А что вы сами-то делали? Почему не были в постели и не спали, как добрый христианин? — раздраженно спросил я.
— Я зашифровывал ваши телеграммы, сэр Юстес, и перепечатывал последние дневниковые записи.
Долг для Пейджета всегда превыше всего.
О, вечный страдалец!
— И что дальше?
— Я как раз думал немного оглядеться кругом перед тем, как лечь спать, сэр Юстес. Тот человек шел по коридору из вашей каюты. По тому, как он озирался по сторонам, я сразу решил: что-то не так. Он проскользнул по лестнице, ведущей к салону. Я последовал за ним.
— Мой дорогой Пейджет, — сказал я, — почему бы бедняге не выйти на палубу? Многие даже спят там, что, по-моему, очень неудобно. Моряки смывают вас вместе со всем остальным в пять утра. — Я содрогнулся при мысли об этом. — Так или иначе, — продолжал я, — если вы все время надоедали какому-то бедняге, страдавшему от бессонницы, не удивляюсь, что он наподдал вам разок.
Но Пейджет, кажется, на мои насмешки не обращал внимания.
— Если бы вы выслушали меня, сэр Юстес… Я был убежден, что человек бродил возле вашей каюты, где ему нечего было делать. Единственные две каюты, выходящие в этот коридор, принадлежат вам и полковнику Рейсу.
— Рейс, — заметил я, зажигая сигару, — может позаботиться о себе без вашей помощи, Пейджет. — Потом я добавил: — И я тоже.
Пейджет приблизился и часто задышал, как он всегда делает перед тем, как сообщить что-то по секрету.
— Понимаете, сэр Юстес, я вообразил, а теперь и в самом деле уверен, что это был Рейберн.
— Рейберн?
— Да, сэр Юстес.
Я покачал головой.
— Рейберн слишком разумен, чтобы пытаться разбудить меня посреди ночи.
— Совершенно согласен с вами, сэр Юстес. Думаю, что он ходил к полковнику Рейсу. Тайная встреча — чтобы получить инструкции!
— Перестаньте шипеть, Пейджет, — сказал я, немного отодвигаясь, — и не дышите так часто. Ваша мысль абсурдна. Зачем им понадобилось тайно встречаться в середине ночи? Если бы им нужно было переговорить, они могли бы пообщаться за бульоном, что выглядело бы совершенно непреднамеренно и естественно.
Я видел, что нисколько не разубедил Пейджета.
— Прошлой ночью что-то происходило, сэр Юстес, — настаивал он, — иначе зачем Рейберну надо было так грубо набрасываться на меня?