Похоже, что я не убедила Сьюзен. Вот час или два с кляпом во рту достаточно быстро изменили бы ее мнение. Сьюзен нравится все необычное, но она ненавидит отсутствие комфорта.
— А что мы будем делать теперь? — спросила она.
— Не знаю, — задумчиво сказала я. — Вы, конечно, должны поехать в Родезию, чтобы следить за Пейджетом…
— А вы?
Здесь как раз начинались мои затруднения. Отправился ли Чичестер на «Килмордене»? Намеревался ли он осуществить свой первоначальный план и поехать в Дурбан? Время его отъезда из Мейсенберга указывало, что ответ на оба вопроса утвердительный. В таком случае я могла бы поехать в Дурбан поездом.
Я подумала, что доберусь туда быстрее, чем пароход. Однако, если Чичестеру телеграфируют о моем побеге, а потом сообщат, что я выехала из Кейптауна в Дурбан, ему ничего не стоит сойти с парохода в Порт-Элизабет или Ист-Лондон[67] и таким образом улизнуть от меня.
Передо мной стояла довольно сложная проблема.
— Так или иначе, мы узнаем о поездах на Дурбан, — сказала я.
— И еще не слишком поздно для утреннего чая, — заметила Сьюзен. — Нам подадут его в гостиную отеля.
Поезд на Дурбан, как мне сказали в конторе, отходил в двадцать пятнадцать вечера. Я решила подумать еще и присоединилась к Сьюзен за несколько запоздалым «одиннадцатичасовым чаем».
— Вы думаете, что сумеете узнать Чичестера — я имею в виду в новом обличье? — спросила Сьюзен.
Я уныло покачала головой.
— Я не узнала его, переодетого горничной, и никогда не поняла бы, что это он, если бы не ваш рисунок.
— Он — профессиональный актер, я уверена, — задумчиво сказала Сьюзен. — Гримируется просто чудесно. Он может сойти на берег, одевшись чернорабочим или еще кем-нибудь, и вы никогда его не опознаете.
— Очень воодушевляющая перспектива, — хмыкнула я.
В тот момент полковник Рейс вошел с улицы и присоединился к нам.
— Что делает сэр Юстес? — спросила Сьюзен. — Я его сегодня еще не видела.
На лице полковника промелькнуло довольно странное выражение.
— У него небольшие неприятности личного характера, которыми он вынужден заниматься.
— Расскажите нам сейчас же.
— Я не должен выносить сор из избы.
— Расскажите нам что-нибудь, пусть даже вам придется придумать это специально для нас.
— Итак, что вы скажете на такую новость: знаменитый «человек в коричневом костюме» путешествовал вместе с нами.
— Что?
Я почувствовала, как кровь отлила у меня от лица, а потом прихлынула опять. К счастью, полковник Рейс не смотрел на меня.
— Да, таковы факты. Его ждали во всех портах, а он обманом нанялся в секретари к Педлеру!
— Но это не мистер Пейджет?
— О нет, другой парень. Он называл себя Рейберном.
— Они арестовали его? — спросила Сьюзен. Под столом она успокаивающе пожала мне руку. Затаив дыхание, я ждала ответа.
— Похоже, что он растворился в воздухе.
— Как все воспринял сэр Юстес?
— Как личное оскорбление, нанесенное ему судьбой.
Возможность послушать самого сэра Юстеса представилась в тот же день. Мы проснулись после короткого освежающего дневного сна, разбуженные мальчишкой-посыльным, принесшим записку. Сэр Юстес выражал трогательную надежду на наше приятное общество за чаем у себя в гостиной.
Бедняга действительно был в жалком состоянии. Он излил на нас свои неприятности, одобряемый сочувственными восклицаниями Сьюзен. (Ей это очень удается.)
— Сначала совершенно незнакомая женщина имеет наглость позволить убить себя в моем доме — полагаю, чтобы досадить мне. Почему в моем доме? Зачем из всех домов Великобритании выбрали Милл-хаус? Что я такого сделал этой женщине, что ей приспичило, чтобы ее убили именно там?
Сьюзен снова издала сочувственный возглас, и сэр Юстес продолжал еще более удрученно:
— Но этого еще недостаточно, убивший ее человек имеет бесстыдство, невероятное бесстыдство, пристроиться ко мне на должность секретаря. Только представьте себе! Я устал от секретарей, они мне больше не нужны. Они или скрывающиеся убийцы, или пьяные дебоширы. Вы видели подбитый глаз Пейджета? Ну конечно же видели. Как я могу разъезжать с подобным секретарем? И, кроме того, его лицо отливает такой отвратительной желтизной, что никак не сочетается с подбитым глазом. С меня довольно секретарей, теперь я могу согласиться только на девушку. Хорошенькую девушку со светлыми глазами, которая будет держать меня за руку, когда я сержусь. Как насчет вас, мисс Энн? Не возьметесь ли вы за эту работу?