- А разве это плохо?
- Для моих лет?
- Мы еще с тобой действительно зеленые огурчики.
- Нет, нет! И не напрашивайся... Вот если после твоего приезда из Ленинграда...
- Но я не собираюсь в Ленинград.
- Ты должен поехать в Ленинград.
- Зачем?
- Там Игорь Железновский. Он давно сказал, что хотел бы видеть тебя.
- Твоя мать дала мне его московский адрес.
- Он долго будет в Ленинграде. Я тебе советую поехать. Ты кое-что узнаешь... У тебя есть время?
- Двадцать дней с гаком. А где я его найду?
- Он звонил мне вчера из гостиницы.
- Она назвала гостиницу и номер, в котором остановился полковник госбезопасности Железновский.
- Поедешь?
- Поеду.
- Только, пожалуйста, не рассказывай ему, как относятся мои предки к этому... к этому беглецу, ха-ха-ха!
- Постараюсь.
- Постарайся, зеленый огурчик. И потом постарайся приплыть ко мне, лады?.. - Неожиданно голос ее стал мягким, женским, очень дорогим мне: Она уже шептала: - Все-все! Как помню, зеленый огурчик!..
"Зеленый огурчик!" Это тогда, когда за нами захлопнулась дверь, когда она спросила, не боится ли мальчик, который пришел к ней, ревнивого ее мужа, не боится ли, если вдруг он - с пистолетом, тогда она, прижавшись губами к моему лицу, сказала: "Ах, ты еще совсем зеленый огурчик!"
Пип-пип-пип! Лена положила трубку, а я в недоумении глядел на нишу и спрятанный в ней аппарат. Зиновий Борисович же глядел на меня, неодобрительно щурясь.
- О чем вы договорились? - спросил, наконец, он.
- Лена хочет, чтобы я поехал в Ленинград, к Железновскому.
- Он разве там? - подозрительно поглядел на меня Мещерский.
- Лена уверяет, что там.
- Да не может этого быть! Я звонил ему позавчера в Москву... А что вы решили?
- Если честно признаться, меня это волнует вот уже год. Я прожил тогда год спокойно. А потом, когда пришло письмо от вдовы Павликовой в адрес полковника Шмаринова, то я подумал... В общем, после этого как-то я завертелся. И верчусь, верчусь вокруг да около. А не знаю - зачем?
- А кто такая Павликова?
- Вы не знаете? Это вдова начальника заставы, где перешел границу ваш зять.
- Меня волнует только зять, - жестко сказал Мещерский. - И то он здесь! - Приложил руку к сердцу. - Только здесь.
- А меня волнует и Павликова, и мама замполита заставы, и все солдаты, и все сержанты, которые теперь тянут лямку в тюряге! - крикнул я.
- Хорошо, что же вы кричите? Вы хотите, чтобы я уточнил, где Железновский? И даст ли он вам материалы еще и про Павликову? Я не знаю, не знаю... И не хочу знать... А уточнить... Я завтра вам сообщу. Где вы остановились?
Я назвал, где остановился.
- Я узнаю ваш телефон.
- Зачем? Я вам его назову. - И дал ему номер телефона. После того, как я выступил несколько раз в центральной прессе, меня стали селить в хороших номерах, как правило, с городскими телефонами.
На следующий день, ранним поездом, я выехал в Ленинград. Я давно мечтал побывать там. А тут случай. Когда я позвонил Мещерскому сам, не дождавшись его звонка, он извинился и заверил, что только-только собирался со мной связаться, однако дела не позволили ему сделать этого.
- Вы поезжайте к Игорю. У него действительно для вас кое-что имеется.
- В каком смысле? Я ведь тоже мотался без отпуска два года. Не хочется ехать вхолостую. Может, и ждать придется. А надо заехать домой.
- Но он в самом деле звонил моей дочери. И просил, узнав, что вы в городе, к нему приехать. Железновский не может принять вас в Москве, потому что действительно останется надолго в Ленинграде. Тут Лена была точна.
Итак, я поехал в Ленинград. Железновский встретил меня на вокзале ему позвонил Зиновий Борисович.
- Знаешь, я тебе снял номер. Не в моей гостинице. Так будет лучше.
Я согласился. А что, собственно, изменилось бы? Полковнику не хотелось показывать меня своим. Когда-то на танцах я оделся в гражданский костюм и выглядел, надо сказать, комично. Особенно дурацки выпирал мой галстук. Мы завязывали его с начальником типографии Толей Алябьевым вроде умело, но узел не получился, все было смешно, однако мне казалось, что выгляжу я шикарно: до армии у меня не было ни одного костюма, ходил я в рванье.
Тут же, на вокзале, я предстал перед новоиспеченным полковником этаким щеголем. На мне была тройка, через плечо перекинут самый дорогой на то время фотоаппарат. И полковник одет с иголочки. Железновский был, правда, утомлен, лицо как-то сжалось, появилась залысина и поседели виски.
Мы наняли такси, он сказал водителю куда ехать. И через полчаса я уже разместился.
- Я тебя оставлю до вечера. - Железновский подошел вплотную ко мне, долго оглядывал. - Пижон! Хвалю.
- Ты чего-то хотел. Почему позвал меня?
- Соскучился. Веришь?
- Нет. Говори. А то закрутишься и вечером не приедешь. Как сказала мать Лены, ты работаешь в основном по вечерам.
- А ты? Газетчики тоже ведь работают по вечерам.
- По ночам и по вечерам. У нас ненормированный рабочий день.
- И у нас тоже. Но вечером я приду.
- Когда? Скажи, чтобы я не был привязан. Я хочу побродить по городу. Представляешь, мою дыру и это царство красоты!
- Не представляю. Как тебя угораздило там остаться?
- Игорь, меня не спрашивали. Прилепили одну маленькую звездочку, оставили на той же должности, с тем же трусливым редактором. И что бы я мог сделать?
- А я, видишь, отхватил... Перепрыгнул через большую. Сразу полковника. - Железновский кисло усмехнулся. - Ладно, все-таки до вечера!
В этот вечер он не пришел. Мы договорились, что я буду ждать его после восьми. Я сидел в номере и просматривал все свежие газеты, которые купил в местных киосках. По этим газетам я понял, чем занимается полковник Железновский. В них сообщалось об очередном каком-то заговоре ленинградской интеллигенции. Где-то разоблачены инженеры Петухов, Васильев и Бернштейн. Они хотели продать какие-то изобретения, и в последнюю минуту их поймали за руку рабочие завода. В газетах этих рабочих широко представляли. Многие из них прошли войну, громили немецко-фашистских захватчиков: они, эти люди, не могут жить в одной дружной семье с предателями и врагами народа, спекулирующими общим богатым достоянием изобретениями, так нужными заводу.
Я ждал звонка на второй день. Звонка не было. Не было Железновского и на третий, и на четвертый день.
Мне ничего не оставалось делать, как взять обратный билет. Вечером я должен был уезжать, поначалу в Москву, потом оттуда я помчусь в свою милую Среднюю Азию, где меня всегда ждут мама и братишки. Хватит всего этого для меня. От здешних тайн уже тошнит!