«Все же клетка имеет и свои плюсы», — вдруг решил Роулинг.
Трое огромных бестий направлялись к нему с трех разных сторон. Они имели походку львов, но напоминали кабанов-секачей: низкие, горбатые, килограммов по сто, с удлиненными пирамидальными мордами. С их узких губ капала слюна, маленькие глазки, посаженные парами тут же под лохматыми, обвислыми ушами, косили. На мощных челюстях между меньшими, более острыми собачьими зубами торчали крючковатые клыки. Подозрительно оглядывая друг друга, эти отродья исполнили ряд замысловатых прыжков, демонстрирующих скорее всего их тупость, ибо только толкались и падали друг на друга, вместо того, чтобы осматривать местность. Они минуту рылись в куче стервятников, но, вероятно, падалью не питались, искали живую добычу, их пренебрежение жертвами каннибализма было очевидно. Потом обернулись, чтобы посмотреть на Роулинга, направив на него по паре своих глаз. Теперь Роулинг считал клетку своим убежищем. Не хотел бы он очутиться вне его, измученный и безоружный, когда по городу бродят в поисках ужина эти три бестии.
И в эту же минуту прутья клетки начали бесшумно сползать в мостовую…
Мюллер, который как раз подходил, увидел эту сцену. Он остановился только на мгновение, чтобы проследить за исчезновением прутьев — медленным, просто-таки вызывающим. Схватил взглядом троих проголодавшихся диких кабанов и растерянного, окровавленного Роулинга, внезапно очутившегося перед ними без всякой защиты.
— Падай! — крикнул Мюллер.
Роулинг, пробежав четыре шага влево, рухнул на скользкий от крови тротуар, лицом прямо в кучу маленьких тел на краю улицы. Мюллер выстрелил. Он не утруждал себя установкой ручного прицела, ибо это были животные несъедобные. Тремя выстрелами уложил вепрей. Они даже не вздрогнули. Лишь Мюллер направился к Роулингу, как внезапно появился один из роботов, высланный из лагеря к секторе Ф. Автомат поспешно двигался в их сторону. К черту. Мюллер извлек из кармана смертоносный шарик и прицелился окошком в робота. Робот обернул к нему свое бездушное, пустое лицо. Мюллер выстрелил.
Механизм распался. Роулинг встал.
— Жаль, что ты его уничтожил, — пробормотал он словно в тумане. — Он пришел только затем, чтобы мне помочь.
— Помощь не требуется, — ответил Мюллер. — Идти можешь?
— Наверное.
— Тяжело ранен?
— Прогрызен, ничего более. Не так страшно, как кажется.
— Ступай за мной.
Стервятники снова сбежались на площадь, привлеченные таинственным телеграфом крови. Маленькие, вооруженные ужасными зубами, они приступили к серьезной работе над тремя убитыми кабанами. Роулинг глядел неуверенно, что-то бормотал под нос. Забыв о своем излучении, Мюллер взял его за руку. Парень вздрогнул и вырвался, но потом, пожалев о своей невежливости, подал руку. Вместе пересекли площадь. Мюллер чувствовал, как дрожит юноша. Однако он не знал, это реакция на недавно пережитое или последствие близкого, неэкранированного излучения.
— Здесь, — сказал Мюллер сухо.
Они вошли в шестиугольную комнатку, где Мюллер держал свой диагностат. Мюллер тщательно задвинул дверь, а Роулинг опустился на голый пол. Его светлые волосы, мокрые от пота, прилипли ко лбу. Глаза бегали, зрачки расширились.
— Долго продолжалась эта напасть? — спросил Мюллер.
— Может, минут пятнадцать-двадцать. Их, должно быть, было полсотни или сотня. Я ломал им хребты. Трещали, словно хворост. А потом клетка исчезла. — Роулинг фыркнул нервным смешком… — Это было лучше всего. Только покончил с одними дрянями, как подошли три большущих чудовища, и, конечно, клетка испарилась…
— Спокойно, — прервал его Мюллер, — ты говоришь так быстро, что я не все понимаю. Можешь снять башмаки?
— То, что от них осталось.
— Да. Сними, и мы сейчас осмотрим ноги. На Лемносе хватает заразы. Насколько мне известно, и простейших, и водорослей и трипаносов, и черт знает еще чего.
— Поможешь мне? Я не…
— Будет плохо, если я подойду чуть ближе, — предупредил Мюллер.