— Я уже не надеялся увидеть тебя когда-нибудь, Дик, — произнес Роулинг. — Я только хотел… — и внезапно замолчал.
— Что? — спросил Мюллер.
— Я не чувствую этого! — выкрикнул Роулинг. — Не чувствую этого!
— Чего?
— Тебя, твоего поля. Смотри, я стою тут, перед тобой и не чувствую. Того отвращения, той боли, того отчаяния… оно больше не излучается.
— Чужак выпил все, — сказал Мюллер спокойно. — Меня не удивляет, что ты не чувствуешь. Душа уходила из меня. И мне ее не полностью вернули.
— О чем ты говоришь?
— Я чувствовал, как то существо высасывало все, что было во мне. Это, должно быть, только побочный эффект. Побочный продукт.
Роулинг медленно произнес:
— А ты знал об этом. Еще раньше, чем я сюда вошел?
— Сейчас это только подтвердилось.
— И, несмотря на это, ты собираешься вернуться в лабиринт. Зачем?
— Там мой дом.
— Твой дом — Земля. Для чего ты хочешь возвратиться на Лемнос? Ты исцелился.
— Да, — сказал Мюллер. — Счастливый конец моей печальной истории. Я снова могу общаться с людьми. Награда за то, что второй раз так благородно рисковал собой во имя блага человечества. Прекрасно! А человечество способно общаться со мной?
— Не высаживайся на Лемносе, Дик. Ты же ерунду говоришь. Меня послал за тобой Чарльз. Мы все очень гордимся тобой. Он тоже гордится тобой. С твоей стороны будет огромной ошибкой, если ты спрячешься на Лемносе.
— Возвращайся на свой корабль, Нэд, — ответил Мюллер.
— Я пойду с тобой в лабиринт, если ты так хочешь туда возвратиться.
— Если ты это сделаешь, то я убью тебя. Я хочу быть один, Нэд, неужели ты не понимаешь? Я выполнил задание. Последнее. Я свободен ото всех кошмаров и ухожу на пенсию. — Мюллер заставил себя улыбнуться. — Не набивайся мне в товарищи, Нэд. Я тебе доверяю, а ты хочешь меня предать. Все было случайностью. Теперь покинь мой корабль. Мы сказали друг другу все, что могли сказать, за исключением одного слова «прощай».
— Дик…
— Прощай Нэд. От моего имени поздравь Чарльза. И других.
— Не делай этого!
— На Лемносе есть что-то, чего я не хочу терять, — сказал Мюллер. — Я имею на это полное право. Поэтому держись подальше. Все держитесь подальше. Я узнал правду о людях Земли. Ну, ты уже идешь?
Роулинг слушал в молчании. Потом направился к люку. Когда он выходил, Мюллер сказал:
— Попрощайся со всеми от моего имени, Нэд. Я надеюсь, что ты последний человек, которого я вижу. От этого мне легче.
Роулинг исчез в люке.
Вскоре Мюллер запрограммировал корабль на гиперболическую орбиту с задержкой на двадцать минут, вошел в посадочную капсулу и приготовился к спуску на Лемнос. Спускался быстро, приземлился счастливо. Попал прямо в нужное место, на расстоянии двух километров от ворот лабиринта.
Высоко стоящее в небе солнце светило ясно.
Бодрыми шагами Мюллер направился в сторону лабиринта.
Он выполнил все, что от него требовали.
Сейчас он шел домой.
— Это его очередная поза, — возразил Боудмен. — Он выйдет оттуда.
— Скорее всего — не выйдет, — сказал Роулинг. — Он говорил серьезно.
— Ты стоял перед ним и ничего не чувствовал!
— Нет. Он уже не излучает.
— Он отдает себе в этом отчет?
— Да.
— В таком случае — выйдет, — сказал Боудмен. — Мы будем за ним наблюдать и, когда он попросит забрать его с Лемноса, прилетим за ним. Раньше или позже он захочет человеческого общества. Он пошел туда, чтобы все осмыслить и, наверное, считает, что лабиринт — самое подходящее для этого место. Он еще не готов окунуться в водоворот нормальной жизни. Дадим ему два года, три, четыре. Он выйдет оттуда. Зло, которое причинил ему один вид разумных существ, исправил другой вид. Дик снова сможет жить в обществе.
— Я не думаю, — произнес Роулинг тихо. — Не думаю, что это все не оставило никаких следов. Чарльз, он кажется мне не совсем человеческим… уже нет.
Боудмен рассмеялся:
— Хочешь пари? Ставлю пять к одному, что самое позднее через пять лет Мюллер выйдет из лабиринта.
— Хм…
— Значит, договорились.
Роулинг вышел из конторы Боудмена. Опускалась ночь. Он взошел на мост перед зданием. Через час он поужинает с любимой девушкой, ласковой и покорной, которой больше всего льстило, что она подруга знаменитого — Нэда Роулинга. Эта девушка умела слушать, умоляла, чтобы он рассказывал о своих подвигах, и очень серьезно кивала, когда он говорил о своих новых заданиях. Хороша была и в постели.