Томичи, вообще падкие на зрелища подобного рода, положительно штурмовали кассу, тем более что сегодня был последний день масленичных развлечений. И жертве и преследователю пришлось порядочно поработать локтями, прежде чем попасть к окошечку кассы.
— Позвольте мне билет на сегодняшнее представление, которое вечером будет, — услышал Козырь переговор Бесшумных с кассиршей.
— Вам в какую цену? Дешевле двух рублей не будет…
— Все равно, давайте по два рубля.
Получив билет и расплатившись, Бесшумных отошел от кассы, где его место занял Козырь. Последний тоже потребовал билеты для себя и для Фильки.
— Сейчас только последний билет в два рубля продан, остались только кресла в три рубля… Может быть, вы возьмете ложу в шесть рублей, гораздо удобнее, — продолжала кассирша.
— И то верно, из ложи нам за ним следить лучше будет, — подумал Козырь. — Получите шесть рублей.
Запасшись билетами, Сенька стал разыскивать в толпе Фильку. Ходить дальше за Бесшумных не было смысла, все равно вечером в цирке встретится. Козырь не стал больше искать высокую фигуру Бесшумных, а протискивался в толпе, не мелькнет ли где доха товарища.
Филька, стоявший около дверей, заметил Козыря и вполголоса окликнул: «Куда прешь? Я здесь!»…
— Ладно, идем на улицу. Билеты купил, — многозначительно посмотрел Козырь на своего сообщника. Они направились к выходу.
— А тот где? — поинтересовался Филька, следуя за товарищем.
— После поговорим, шагай сейчас за мной, — односложно ответил Козырь.
Разговаривать в толпе о деле он не счел нужным и поэтому повел Фильку в пивную, помещавшуюся в угловом доме. Здесь наши приятели заняли укромный уголок в задней комнате пивной и заказали пиво.
— Ну, вот теперь можно и поговорить, — начал Семен, наполняя стаканы. — Видишь, какая штука, он сегодня вечером будет в цирке. Я тоже билет купил. Из цирка, когда пойдет, тут мы его и сцапаем.
— А может, он на извозчике поедет, тогда как? — высказал Филька предположение, которое показалось Козырю основательным.
— Правда, черт побери! Я было упустил это из виду. Ежели нам тоже извозчика брать, неудобно, хлопот много будет — ведь извозчиков придется как-никак в снег сковырнуть… Вот если бы лошадь у нас своя была, тогда другое дело. За милую душу обтяпали бы.
Филька самодовольно прищурил свой единственный глаз:
— За этим дело не станет.
Козырь вопросительно посмотрел на него.
— Чего ты говоришь?
— Лошадь найдем. Атаман на всякий случай упредил меня, знаем, где взять.
— С упряжью?
— Знамо не так. В выездных санках. Все честь честью! И армяк кучерской имеется.
— Ну, если так, то и толковать нечего. Подъезжай часам к одиннадцати к цирку. Становись в очередь, будто барина дожидаешься. А я за ним следить буду и, как выйдет он, крикну тебе.
— Ладно, подъеду. Как кричать будешь?
— Филиппка! — гаркну, чего тут долго думать.
— Ходит товарищ! — протянул свою лапу Филька. — Ну, я значит, сейчас к себе посыплю. Насчет коняки оборудую дело!
— Постой, — остановил его Козырь, — столковаться надо. Ежели он пешком пойдет, поезжай потихоньку, а я тоже за ним зашагаю. Ежели извозчика возьмет — накроем в темном переулке. Станови коня поперек улицы, извозчику — тумака по башке, а после того и за ездока возьмемся.
— Он, кажись, здоровый черт. Сразу-то, пожалуй, не возьмешь.
— Я за извозчика схвачусь, а ты его глуши, — решил Козырь, сознавая, что Филька гораздо успешнее выполнит это, чем он сам. — Только бы лошадь не понесла! В таком разе первым делом супонь перерезать… Ну, впервой что ли!..
Сообщники расстались до вечера. Филька отправился хлопотать относительно лошади, а Козырь провел остаток дня за бутылками. Ровно в восемь вечера он расплатился и пошел в цирк. Прежде чем занять свое место, Козырь завернул в уборную и нацепил бороду, вышел оттуда совершенно неузнаваемым. В буфете уже толкалось много народу, хотя до начала представления было минут пятнадцать. Из открытых дверей, ведущих в амфитеатр и партер, вырывались бравурные звуки марша.