- Уважаемый господин Китин, Вы удостоились беседы с высокочтимым принцем, - переводчика, казалось, хватит удар.
- Просто принцем? Или у него есть имя? - удивился Николай.
Переводчик долго и униженно спрашивал старика, пока не смог наконец ответить.
- Называйте принца Ли.
"Странное имя, выдуманное, наверное", - подумал Китин.
"Ли" сразу же перешел к делу.
- Главная квартира японской оккупационной армии расположена в Пеньянге, там стоит основной гарнизон, с ним соединены телеграфом другие гарнизоны. Сеул, в военном отношении, японцам неважен. Поэтому, пока идут сражения в Маньчжурии, мы можем взять столицу. Но для этого нам нужно нарушить снабжение города. Дороги мы перекрыли давно. Мои люди уносят провода телеграфных линий, сжигают столбы, они ставят самострелы на всех дорогах из города, мы не пропускаем в Сеул обозы. Но морской путь мы перекрыть не в силах. Начиная с завтрашнего утра, я готов отдать под твою команду три десятка джонок, и, примерно, тысячу воинов, - сообщил старик. Переводчик перенял даже тон принца, пренебрежительный и высокомерный.
В США Китину иногда встречались клиенты с гонором. Он привык перебрасывать их заказы практикантам, а если не мог, то записывал в счет неисправных, все сомнительные детали, чтобы клиент, увидев диагностику, сам отказался от ремонта.
Этого "клиента" он бросить не мог, и решил поставить на место.
- Назови принцу Ли мой титул. Ты, я вижу, не представил меня. Я герцог Оаху, мне принадлежит остров Оаху, и порт Пёрл-Харбол!
Старик долго отчитывал переводчика, а тот становился всё бледнее.
- Я повторяю для Вас, герцог, своё предложение, - уважительно произнес старик.
- Зачем мне джонки, князь? - удивился Николай.
- Если Вы, герцог, сможете отогнать конвой, то джонки захватят японские транспорты, они будут Ваши.
- Пустые суда? Кому они нужны без груза?
- Японцам, американцам, англичанам! Хозяевам судов, - засмеялся старик странным ухающим, как филин, смехом.
- Мне закрыта дорога в Вейхайвей. Где я буду продавать эти суда?
- Здесь, в Чемульпо. Если японские канонерки перестанут посещать порт, то мы его захватим. Покупатели сами приедут.
- Договорились. С сегодняшнего дня ни одна канонерка не войдет в порт. Как только Вы, князь, захватите порт, я пришлю катер, чтобы принудить японцев на судах сдаться в плен.
Князь покинул пароход, а Китин подумал: "Знал бы утром о корейском предложении, не стал бы топить японские транспорты. Дал бы им возможность забрать матросов с канонерки и уйти на внутренний рейд."
Глава 4.
Испанка.
Цепь случайных совпадений вызвала грандиозную катастрофу.
Первым звеном послужила златокудрая красавица, наградившая боцмана и механика неприличным заболеванием. Затем Китин пожадничал, не стал выдавать несчастным дефицитные лекарства, рассудив, что фельдшер вылечит триппер на ранней стадии обычными средствами. Возможно, Николай был зол на мужчин, не сумевших устоять от соблазна, и воспользовавшихся его женщиной, а оправдания: "лекарства нужно беречь для раненых, тратить их на блядунов глупо", были насквозь фальшивыми.
Триппер протекал у боцмана и механика неожиданно остро, температура держалась за сорок. Болезнь и лекарства ослабили иммунитет настолько, что инфлюэнца H1N1, циркулирующая в "ограниченной популяции" русского отряда, воспрянула духом, боцман начал оглушительно чихать, а у механика покраснели глаза и потекло из носа.
Всё бы обошлось, у больных была отдельная каюта, и с "местной" частью команды шхуны они не контактировали, справедливо опасаясь насмешек и подначек, но вмешались японцы. Они решили на свою беду, и на беду всему человечеству задержать шхуну, кто-то во Владивостоке снабжал их информацией. Шхуну поставили на внутреннем рейде, а всю команду поместили в местную тюрьму небольшого портового городка. Временно.
Пандемия началась в тюрьме, а оттуда была перенесена в военный лагерь, расположенный неподалеку. Через неделю больные "испанкой" появились абсолютно во всех городах Японии, через две - заболевание перекинулось на войска в Корее и Китае.
Чуть позже очаги заражения были обнаружены в США, Англии, Германии и Испании. Военная цензура не позволяла газетам "поднимать" панику, только в Испании пресса подняла шум из-за сотен тысяч смертей. Жертвами "испанки" становились, прежде всего, молодые и здоровые люди, а старики и дети болели значительно реже и легче. В Англии, США и Канаде вместо названия инфлюэнца стали использовать слово "грипп" (хворь). Больные задыхались и кашляли кровью, умирали в мучениях, смерть наступала крайне быстро, человек мог быть еще абсолютно здоров утром, к полудню он заболевал и умирал к ночи.