Но эти утешающие мгновения не порождают воли к жизни, если они не
помогают заключенному увидеть более глубокий смысл в своем бессмысленном
страдании. Именно тут мы встречаемся с центральной темой экзистенциализма: жить (в лагере) - это страдать; выжить - это найти смысл в страдании. Если вообще есть в жизни назначение, то должно быть назначение и в страдании, и в смерти. Но ни один человек не может получить готовый ответ, в чем назначение его жизни. Каждый сам должен найти его для себя и принять на себя ответственность за его выполнение. Если ему это удается, он будет продолжать расти как личность, несмотря на все унижения. Франкл любит цитировать Ницше: «Тот, кто знает, зачем жить, может вынести почти любое как.»
Каждая деталь лагерной жизни была направлена на то, чтобы лишить узника малейшей опоры. Все прежние стремления выкинуты на помойку. У заключенного остается только одно - «последняя свобода человека», способность «выбрать свое отношение к данным ему обстоятельствам». Эта последняя свобода, признанная и древними стоиками, и современными экзистенциалистами, приобретает жизненно важное значение в повествовании Франкла. Заключенные - просто средние, обычные люди, но некоторые из них, решив быть «достойными своего страдания», доказали, что человек способен подняться над своей внешней судьбой.
Как психотерапевт, автор, конечно, хочет знать, как овладеть этой чисто человеческой способностью; как пробудить в пациенте чувство личной ответственности за свою жизнь ради какой-то цели, какими бы мрачными ни были обстоятельства этой жизни. Франкл приводит потрясающий отчет об одном коллективном терапевтическом сеансе, который он дал своим сотоварищам-заключенным.
По просьбе издателя д-р Франкл добавил изложение основных принципов логотерапии (а также библиографию. Поскольку этот перевод не для публикации, я ее опустила. - Р.М.). До сих пор большинство публикаций его «Третьей Венской школы психотерапии» (предшественниками были школы Фрейда и Адлера) выходили на немецком языке.
В отличие от многих европейских экзистенциалистов Франкл не пессимистичен и не антирелигиозен. Напротив, для писателя, который в полной мере встретился (и продолжает встречаться) с вездесущностью страдания и сил зла, он с поразительной надеждой смотрит на способность человека подняться над тяготами жизни и открыть путеводную истину.
Я искренне, от всего сердца рекомендую эту книгу, эту сокровищницу драматического повествования, посвященную глубочайшей из человеческих проблем. Она обладает литературными и философскими достоинствами и является несравненным введением к наиболее значительному течению психологической науки нашего времени.
Gordon W. Allport
Профессор психологии Гарвардского Университета. 1959г.
Предисловие к изданию 1984 г.
Эта книга сейчас переживает свое семьдесят третье издание на английском языке - в дополнение к изданиям, вышедшим на других языках. Одни лишь английские издания разошлись в количестве двух с половиной миллионов экземпляров.
Таковы сухие факты, и из-за них репортеры американских газет и особенно телестанций обычно начинают свое интервью восклицанием: «Д-р Франкл, ваша книга стала настоящим бестселлером - что вы чувствуете по поводу такого успеха?» На это я отвечаю, что вижу в этом не столько свою заслугу, сколько проявление бедствий нашего времени: если сотни тысяч людей протягивают руку за книгой, само название которой говорит, что она посвящена вопросу о смысле жизни, то этот вопрос не дает им покоя.
Конечно, не только заглавие содействует влиянию этой книги: ее вторая, теоретическая часть («Существо логотерапии») сгущает до состояния урока выводы из первой части («Опыт жизни в концлагере»), в то время как эта первая часть служит обоснованием моей теории. Таким образом обе части взаимно подтверждают друг друга.
Я думал совсем не об этом, когда писал свою книгу в 1945 г. Я написал ее залпом за девять дней, твердо решив опубликовать ее анонимно. И действительно, на обложке первого немецкого издания не было моего имени. Однако перед публикацией я дал рукопись своим друзьям, и они настояли, чтобы я поставил его хотя бы на титульной странице. Но сначала она была написана с абсолютной уверенностью, что, как анонимное произведение она никогда не принесет автору литературной славы. Я просто хотел донести до читателя на конкретном примере мысль о том, что у жизни есть потенциальный смысл в любых условиях, даже самых горестных. И я надеялся, что раз примером служит такая экстремальная ситуация, как концлагерь, моя книга привлечет внимание. Я чувствовал себя ответственным за то, чтобы описать все, через что я прошел; я надеялся, что это поможет людям, склонным впадать в отчаяние.