Итак, это дело пациента - решать, как он будет понимать задачу своей жизни, неся ответственность перед обществом или своей собственной совестью. Многие люди считают, что несут ответственность и перед высшим существом; они не воспринимают свою жизнь лишь через возложенные на них задачи, но и несут в душе образ руководителя, возложившего на них эти задачи.
Логотерапия - это не учение и не проповедь. Она так же далека от логических рассуждений, как и от моралистических увещеваний. Образно говоря, логотерапевт скорее играет роль глазного врача, чем художника. Художник старается передать нам картину мира, как он ее видит; офтальмолог старается дать нам возможность увидеть мир своими глазами. Роль логотерапевта состоит в расширении и прояснении поля зрения пациента, чтобы он смог увидеть и осознать весь спектр потенциального смысла.
Провозглашая, что человек отвечает за потенциальный смысл своей жизни и его реализацию, я хочу подчеркнуть, что истинный смысл жизни надо найти во внешнем мире, а не внутри человека и его собственной души, как в какой-то замкнутой системе. Я дал определение этой существенной характеристике «выйти за пределы себя « (self-transcedence). Она указывает, что бытие человека всегда направлено к чему-то или кому-то иному, чем он сам - будь это смысл, который надо осуществить, или другой человек, с которым надо встретиться. Чем больше человек забывает себя - отдавая себя служению важному делу или любви к другому человеческому существу - тем более он человечен и тем более он реализует себя. То, что называют самореализацией, не должно быть целью, по той простой причине, что чем больше за ней гонишься, тем вернее ее можно упустить. Другими словами, самореализация возможна как побочный эффект «выхода за свои пределы».
Итак, мы показали, что смысл жизни все время меняется, но никогда не исчезает. Согласно логотерапии, мы можем обнаружить этот смысл на трех разных направлениях: (1) занимаясь творчеством или работой, или совершая подвиг; (2) переживая нечто или встретив кого-то; (3) заняв достойную позицию по отношению к неизбежному страданию. Первое направление, путь достижений и свершений, не нуждается в объяснениях; второе и третье требуют уточнения.
Второй путь нахождения смысла жизни - это переживания, познание чего-то - доброты, истины и красоты, природы и культуры, и наконец - познание другого человеческого существа в его предельной уникальности, единственности - полюбив его.
Смысл любви
Любовь - это единственный способ понять другое человеческое существо в глубочайшей сути его личности. Никто не может полностью понять саму сущность другого человеческого существа, если он не будет его любить. Любовь придает нам способность увидеть особенности и самые существенные черты любимого человека, и даже больше - увидеть его еще не реализованный потенциал. Более того, своей любовью любящий человек помогает любимому реализовать этот потенциал. Заставив любимого осознать, чем он может стать, можно помочь ему осуществить свои возможности.
В логотерапии любовь не интерпретируется как простой эпифеномен (вторичное явление) сексуальных побуждений и инстинктов в смысле так называемой их сублимации. В норме секс - это способ выражения любви. Секс оправдан, даже освящен постольку, и только в той мере, в какой он является средством любви. Итак, любовь не рассматривается как простой побочный эффект секса; скорее секс - это способ выразить ощущение той предельной близости, которая называется любовью.
Третий путь найти смысл жизни - через страдание.
Смысл страдания
Мы не должны забывать, что найти смысл жизни можно и тогда, когда мы находимся в безнадежной ситуации, во власти судьбы, изменить которую невозможно. Именно тогда предоставляется возможность проявить качества, на которые способен только человек - превратить личную трагедию в триумф, превратить приговор судьбы в подвиг. Когда мы больше не в состоянии изменить ситуацию, такую как неизлечимая болезнь, от нас требуется изменить себя.
Я приведу яркий пример: однажды пожилой врач-терапевт стал советоваться со мной по поводу своей тяжелой депрессии. Он не мог справиться с горем по поводу смерти жены, умершей два года назад, которую он любил больше всего на свете. Как я могу ему помочь? Что я должен ему сказать? Я воздержался от прямых утешений, а вместо этого спросил: «Что было бы, доктор, если бы вы умерли первым, и вашей жене суждено было бы пережить вас?» «О, - сказал он. - Для нее это было бы ужасно; она бы так страдала!» Я ответил: «Вот видите, доктор, такое страдание ее миновало, и это вы избавили ее - ценой того, что пережили ее и оплакиваете ее.» Он не сказал ни слова, только пожал мне руку и вышел из кабинета. В какой-то мере страдание перестает быть страданием в тот момент, когда оно обретает смысл - смысл жертвоприношения.