«Почему анонимка написана в двух экземплярах? — думал я. — На всякий случай? Но на какой?..»
Глава 22 ОПЯТЬ РАДЗУТЕ
А утром оказалось, что Войтин не ночевал в гостинице.
Ночью в номер никто не стучал, кровать Войтина была аккуратно заправлена. Только (как же я вчера не обратил на это внимания!) поверх одеяла лежало скомканное полотенце. Войтин каждый раз педантично расправлял его и вешал на никелированную спинку кровати. Значит, вчера он опять спешил. Куда? Новая загадка. Знал ли об этом что-нибудь Пухальский? Честно говоря, все это было мне не по душе. Я вспомнил, что вчера утром я первым выходил из комнаты. Дверь не была заперта. А ведь последним вернулся в номер Пухальский. Ночью никто не выходил, я бы услышал. Знал ли он, что сегодня моряк не будет ночевать? Почему он просил запереть дверь на ключ?
— Похоже, наш старпом прожигает жизнь! Коротает время у какой-нибудь вдовушки! — поделился я с Пухальским. Он был одет в тренировочный костюм: делал на середине комнаты зарядку, сдвинув стол к окну.
Пухальский ответил не сразу. Он следил за дыханием и, наверное, считал в уме: «Раз, два, три, четыре… выдох!»
— Вряд ли, — сказал он, опуская руки. — Непохоже.
— А куда ж он делся? «Раз, два, три, четыре…»
— Выехал.
Я заглянул в платяной шкаф.
— Да вот же плащ висит! И умывальные принадлежности лежат на подоконнике!
— Значит, не выехал. Хотите руку размять?
— Как размять?
— Вот так! — он пояснил жестом. — У меня мышца в предплечье застужена. По утрам ноет. Врач посоветовал давать на нее нагрузку.
— Мо-ожно.
Мы подвинули стол на место. Он слегка качался, и я положил свернутую бумагу под ножку. Мы сели друг против друга, уперлись локтями в поверхность стола и сцепили руки. У Пухальского была крепкая кисть: его рука не сразу стала поддаваться. Он стиснул зубы и выкатил желваки на скулах. Потом я решил, что будет лучше, если победителем окажется он. И постепенно ослабил нажим. Он пригнул мою руку к столу. Отдулся. Покровительственно сказал:
— Надо заниматься по утрам зарядкой, молодой человек! Ф-фух! Вы очень прилично сложены, а не занимаетесь. Вот результат — пасуете перед старикам.
— Ничего себе старик! — засмеялся я. — Все бы такие старики были. Вам, наверное, еще сорока нет?
«Где же Войтин?..» — думал я.
— Сорок один. Еще разик?
— Давайте! — азартно сказал я.
Он снова положил мою руку, а я с шумом перевел дыхание.
— Здорово!
— Вы тоже молодцом, — великодушно сказал он. — Силенка есть. Вы сначала чуть меня не побороли. Выносливости, вот чего вам не хватает!
Он пришел в отличное расположение духа.
Мы отправились в туалет. Сначала мылся он, потом — я. Пока я чистил зубы, он стоял за моей спиной. Он рассказал анекдот. Я не мог смеяться со щеткой во рту, поэтому показал глазами в зеркало, что анекдот великолепен. Он сказал, что я «отлично чувствую юмор». Когда мы возвращались по коридору, я заметил:
— Странный тип этот Войтин! То пьет без просыпу, то вдруг — бац, и куда-то исчезает.
— Какое вам до него дело, Боря? Он взрослый человек.
— Никакого, — согласился я. — Завтракать пойдете?
Он взглянул на часы, висевшие в конце коридора.
— Чуть позже. Мы зашли в номер.
— В таком случае я сгоняю пока за сигаретами.
Я спустился вниз, купил сигареты и быстро пошел по бульвару. Виленкин ждал меня. Этот отрезок бульвара не просматривался из окон гостиницы, его заслонял пятиэтажный дом. Скамейки были пустые. Я подсел к Виленкину и, совершив ту же манипуляцию, что вчера, забрал записку.
— Передать ничего не надо? — спросил Виленкин.
— Нужно узнать, где провел ночь Войтин. И где он сейчас.
— Ага.
— Как с водителем радзутского автобуса?
— Мальчишку нашли. Этот Черкиз — пустой номер. Пятого он не уходил с площади ни на минуту.
— Со слов мальчишки?
— Да. В записке это есть.
— Расскажи подробно.
— Янкаускас, который ездил в Радзуте, докладывал при мне, так что могу в деталях. Парня он нашел к вечеру…
— Каким образом?
— Битых два часа вертелся на улицах, знакомился с пацанами. Выяснилось, что родители «Леньки с соседней улицы» уехали по путевке в Польшу, хотели оставить Леньку у родственницы. Ленька катался на автобусе в другой город, сюда то есть, но что-то не получилось, и теперь он живет у соседей, а родители с ним вообще не очень цацкаются и даже не ругают, если он весь день торчит на море… — Виленкин говорил быстро, не делая пауз. — Янкаускас отправился на «соседнюю улицу». Ему повезло: Ленька сидел на крыльце и читал книгу. Он оказался тем самым мальчишкой, что ездил пятого с Черкизом. Парню одиннадцать лет, читает запоем, одолел уже «Дон Кихота», «Отелло» и «Сердце Бонивура» Нагишкина. Все очень нравится. Янкаускас даже погонял с ним мяч на пустыре. Водить этот Ленька еще водит, но когда Янкаускас стал в ворота, тот все время мазал…