– Мистер и миссис Браун!
– Вот как? – Катлин улыбнулась. – Миссис Браун?
Дэвид тоже улыбнулся и виновато развел руками.
– Конечно, он несколько поторопился.
Катлин не успела ответить. К ним спешил первый секретарь посольства. Белокурый, моложавый мужчина, хорошо говорящий по-английски, с едва заметным, скорее шотландским, чем русским, акцентом.
Дэвид представил ей секретаря – Иван Васильевич. И Катлин почему-то вспомнила, что, кажется, так звали многих русских царей, а последнего звали Ники.
Секретарь встретил Дэвида, как старого знакомого, – радушно и весело. Это понравилось Катлин. Она полагала оказаться в обществе чопорных дипломатов, каких показывают в кинохронике при вручении верительных грамот, и готова была к скучному, осторожному разговору, в котором обязательно, так ей казалось, каждая фраза означает совсем другое, чем ее прямой смысл. Но добродушная простота и веселая общительность мистера советского дипломата совсем не походила на то, что она ждала.
Секретарь увлек их к длинному, уставленному всевозможными закусками и винами столу.
Гости закусывали и пили стоя, держа тарелки в руках и не отходя от стола. Все же свободное место нашлось, и Дэвид и секретарь выпили по большой рюмке, а Катлин только попробовала знаменитую русскую водку. Она показалась ей горькой и слишком крепкой.
Вокруг стола и по всему залу шли оживленные беседы. В одной компании обсуждались еще не остывшие новости из Суэца, в другой спорили о достоинствах и недостатках спектакля, поставленного знаменитым Лоуренсом Оливье, в третьей рассказывали «Фани сториз» – смешные эпизоды из жизни провинциалов. Завязывались новые знакомства. Катлин становилось скучно. Кто-то громко постучал ножом по тарелке. Веселый шум оборвался.
– Леди и джентльмены, – сказал человек, которого Катлин никак не могла увидеть из-за спин высоких мужчин, – позвольте мне от имени советской делегации выразить благодарность пригласившим нас в Лондон коллегам…
– Это главный архитектор Москвы, – шепнул Дэвид, – академик.
Катлин без интереса прослушала короткую речь академика, как и ответное слово президента выставки «Идеальный дом». Ее больше интересовали те русские, которые живут и работают в Лондоне… Какие они, эти русские?
Когда окончились речи, секретарь повел ее и Дэвида в комнату, где стоял большой, пузатый самовар. Пожилые леди и джентльмены пили чай.
Катлин взяла чашку и задержалась у самовара. Настоящий русский самовар до этого дня она видела только на картинках всегда вместе с кокошниками боярышен и запряженными в сани тройками красивых коней. Теперь она с любопытством смотрела, как в его выпуклой полированной поверхности отражалось все: мебель, цветы, люди. Когда кто-нибудь подходил к самовару близко, он становился коротким и широким, отдаляясь – превращался в длинного и тонкого, точно в зеркалах «комнаты смеха». «Странное общество окружает меня», – с улыбкой подумала Катлин.
В комнате становилось тесно. К самовару подходили, оживленно беседуя, все новые и новые гости. Некоторых из них Катлин узнавала. Это были известные писатели, артисты и даже очень популярный в Англии священник. Возле гостей были русские. Они поддерживали разговор, угощали бисквитами, фруктами, словом, выполняли функции любезных хозяев. Катлин с любопытством наблюдала за ними и думала: «Зачем этим людям нужен Ян? Что они хотят от него?»
Словно угадав ее мысли, Дэвид осторожно спросил секретаря:
– Не известно еще, чем кончилась история на Лейстер-сквере?
– Простите, какая история?
– Ну с тем поляком… В газетах писали, будто какие-то русские пытались увезти его… на пасху, в воскресенье.
Катлин затаила дыхание, боясь расплескать чай.
– Мелкая провокация, не больше, – ответил секретарь, – никого и никто не пытался увезти… Вы же знаете, что репортеры этой газеты не отличаются чистоплотностью.
– Ах, вот оно что, – как-то поспешно и не очень ловко Дэвид замял свой вопрос. – Вы недавно летали в Москву? На нашем новом самолете?
Они заговорили о самолете, но Катлин почувствовала, что в голосе секретаря появились новые нотки. Скоро он заметил кого-то в толпе гостей и, извинившись, прервал разговор.
– Вы не знакомы с корреспондентом, сопровождающим наших архитекторов? Нет? Он как раз был тогда на Лейстер-сквере и может рассказать вам.
Секретарь поймал за руку и подвел к Дэвиду молодого человека.
– Знакомьтесь, мистер Браун, – мистер Сердоба… Думаю, вам интересно будет побеседовать.
– О, разумеется! – охотно согласился Дэвид, пожимая руку Геннадию.
– Нет, нет, Дэвид, – тихо сказала Катлин, – пожалуйста, не сейчас. Уже поздно и… я, мне необходимо домой.
Геннадий взглянул на побледневшую девушку и подумал: «Что это с ней? Неужели выпила водки и…»
– Это он! – сказала Катлин уже в машине.
– Он? Тот самый поляк? – изумился Дэвид.
– Нет, тот русский, что хотел схватить Яна… Ну, поляка на Лейстер-сквере. С ним был еще второй, я его тоже заметила теперь на приеме…
– Вот оно что, – протянул Дэвид. – Хорошо, Катлин, можете обещать вашей подруге, что я займусь этим. – В голосе Дэвида проскользнула ироническая нотка. Выдержав паузу, он продолжал: – Вы знаете Гарри Кейс? Он бывал у меня, ну такой, всегда в охотничьей куртке. Мы вместе учились. Теперь он служит в одном управлении и, я думаю, поможет узнать кое-что…
Катлин не отвечала. Она подумала о том, что «одно управление», может быть, есть не что иное, как «Интеллидженс сервис», а вмешательство этой организации в судьбу Яна не входит в ее расчеты. Еще не поздно отказаться от помощи Дэвида и его школьного друга. Достаточно сказать, что, в конце концов, не так уж важна для нее эта история с приятелем подруги, что она заинтересовалась уличным певцом из простого, христианского человеколюбия, не больше, и Дэвид, наверное, даже обрадуется…
Но, начав, Катлин уже не могла остановиться. Решив прибегнуть к помощи Дэвида, она не собиралась впутывать какую-то подругу, это получилось неожиданно для нее самой. Но не собиралась Катлин и раскрывать все до конца. Она надеялась, что, услышав ее просьбу, Дэвид подумает не больше, чем может подумать о невесте уверенный в себе мужчина. В худшем случае, он сочтет ее поведение случайным, легкомысленным увлечением сумасбродной девицы, и только. Конечно, даже такое мнение о ней может ускорить официальную помолвку. Дэвид уже пробовал заговорить о помолвке по дороге в посольство. Что ж, тогда придется открыть все. Открыть ее тайну. Будет ли и тогда счастье таким же полным, как теперь, когда берегут его только два человека?
Есть ли на свете любовь с первого взгляда или нет, над этим Катлин не задумывалась. Она знала лишь, что с того дня, когда в маленьком приморском городке, на берегу залива св. Георга, Ян пропел для нее свою песню, жизнь как бы разделилась на «до» и «после».
Она еще не знала, что принесет ей завтрашний день, но сегодня вся трепетала от воспоминаний вчерашнего. Стоило услышать его голос, и у нее кружилась голова, будто перед прыжком с большой высоты. Она уступила этому чужому, бедному, плохо говорящему на ее языке молодому мужчине с решимостью полного самозабвения, самоотверженности, никогда не подозреваемой в себе раньше. Она принадлежала ему уже без стыда, боясь даже думать о том, что это может когда-либо кончиться…
– Заедем к нам? – спросил Дэвид, замедлив ход машины у поворота на Риджен-стрит. – Мама будет очень рада… Она хотела бы поговорить с вами относительно некоторых приготовлений.
– Ах, нет, Дэвид, – Катлин вздрогнула от его голоса, – я не могу. Мне… Меня ждет дома подруга… И я очень устала.
Сергей и Геннадий бродили по улицам центра.
Так много разных лиц… Спокойные, казалось, бездумные лица англичан не отражали ничего. Ни забот о семье, ни перемены погоды, ни изменений в политике. «Я иду туда, куда мне нужно идти, и это касается только меня».