— Об этом позаботится мистер Котомичи, — сообщил Тагоми. — Доставит прямо в ваш номер. Дело в том, что в этом аэропорту багажа дожидаться приходится чуть ли не час. Дольше, чем вы летели.
Мистер Котомичи улыбнулся.
— Ну что ж… — согласился Бэйнс.
— Сэр, — осторожно начал Тагоми, — у нас для вас есть маленький сюрприз.
— Что? — не сразу понял Бэйнс.
— Дабы с самого начала между нами сложились искренние и доброжелательные отношения, исполненные совершенного взаимопонимания. — Тагоми полез в карман плаща и извлек оттуда маленькую коробочку. — Выбрано среди множества иных шедевров американского искусства.
И протянул коробочку гостю.
— Благодарю вас, — пробормотал Бэйнс, открывая коробочку.
— Лучшие официальные эксперты подтвердили абсолютную подлинность данного предмета, — пояснил Тагоми. — И отметили, что данный предмет наиболее аутентично соответствует прежней, умирающей культуре США, являясь одновременно истинным раритетом, сохраняющим в высокохудожественной форме аромат и запах прежних, давно минувших, безоблачных дней.
Бэйнс открыл коробочку. Там на черной бархатной подушечке лежали небольшие наручные часы в форме головы Микки-Мауса.
Что это?! Шутка? Он искоса взглянул на Тагоми, но лицо того было совершенно серьезным и напряженным. Нет, не шутка.
— Благодарю вас, — растерянно произнес Бэйнс. — В самом деле совершенно невероятная вещь…
— Сейчас в мире существует не более десяти экземпляров подобных часов, — оживился Тагоми, у которого после ответа Бэйнса словно камень с души свалился. — И ни один из известных мне коллекционеров подобным шедевром не обладает.
Они вошли в помещение аэропорта и поднялись на крышу, где располагалась площадка для вертолетов.
— Харусаме ни нурутсутцу яне но темари кана… — неожиданно произнес идущий позади мистер Котомичи.
— Что это? — Бэйнс взглянул на мистера Тагоми.
— Стихотворение. Старое-старое, — ответил Тагоми. — Середина периода Токугавы.
— Весенний дождь, в его струях мокнет на крыше детский тряпичный мячик, — перевел Котомичи.
ГЛАВА IV
Когда Фринк увидел своего работодателя, ковыляющего в главный цех завода, ему пришло на ум, что не слишком-то Уиндем-Матсен похож на хозяина. На кого угодно похож — на бездомного бродягу из трущоб, на попрошайку, которого забрали в участок, отправили в ванную, побрили и постригли, переодели в чистую одежду, впрыснули витаминов, а потом всучили пять долларов и отправили куда подальше — начинать новую, праведную жизнь. Манеры его были какие-то сомнительные, болезненные, что ли? Заискивающие, нервные, вызывавшие скорее сочувствие. Он словно бы в каждом встречном видел врага, которого ему не одолеть, вот и остается лишь покорно вилять перед ним хвостом. «Вот-вот меня обидят», — словно бы сообщал его облик.
Тем не менее Уиндем-Матсен был господином весьма могучим. Обладал контрольными пакетами нескольких предприятий, торговых фирм. Владел недвижимостью. Да и сам этот завод принадлежал его корпорации.
Следуя за ним, Фринк толчком отворил массивную железную дверь, ведущую в главный цех. Все это он видел каждый день: люди возле станков, сполохи огня, движение, пыль, грохот. Туда хозяин и шел. Фринк ускорил шаг.
— Мистер Уиндем-Матсен! — позвал он идущего впереди.
Тот остановился неподалеку от цехового мастера, Эда Маккарти. Оба глядели, как приближается Фринк.
— Извини, Фрэнк, — нервно облизнув губы, произнес Уиндем-Матсен, не дожидаясь, пока заговорит сам Фрэнк. — Я уже взял человека на твое место. Я был совершенно уверен, что после того, что ты вчера наговорил, здесь ты уже не появишься. — Его маленькие черные глазки блеснули, старикан явно хитрил — понял Фринк.
— Я пришел за своими инструментами, — ответил Фринк. — Только за ними. — Голос, к его удовлетворению, звучал твердо, даже резковато.
— Ну-ну, — пробормотал Уиндем-Матсен, который явно не мог сообразить, как поступить с фринковскими инструментами: отдать, не отдать? Наконец он обернулся к Эду Маккарти: — Думаю, это по твоей части, Эд. Разберись с Фринком, а мне пора. — Он взглянул на карманные часы. — А накладную, Эд, мы позже посмотрим, я уже опаздываю.
Он потрепал Маккарти по волосатой руке и, не оглядываясь, засеменил прочь.
Фринк и Маккарти стояли рядом.
— Ты ведь пришел, чтобы вернуться, — произнес после паузы Маккарти.
— Ну, — кивнул Фринк.