Бэйнс открыл коробочку. В ней на черном бархате лежали наручные часы с Микки-Маусом на циферблате.
Неужто Тагоми захотелось пошутить? Бэйнс поднял глаза и увидел серьезное, озабоченное лицо японца. Нет, это не шутка.
– Большое спасибо, – поблагодарил Бэйнс. – Действительно, отменный подарок.
– Во всем мире не наберется и десятка настоящих часов «Микки-Маус» выпуска тридцать восьмого года, – произнес Тагоми, внимательно наблюдая за лицом Бэйнса, пытаясь понять его реакцию, его эмоции. – Их нет ни у одного из моих знакомых коллекционеров.
Они вошли в здание вокзала и стали подниматься по лестнице. Следовавший позади Котомити произнес:
– Харусаме ни нурецуцу яне но темари кана…
– Что это? – спросил Бэйнс у Тагоми.
– Старинное стихотворение, – пояснил Тагоми, – хайку середины эпохи Токугава.
Глава 4
Уиндем-Мэтсон вразвалку шел по коридору в направлении главного цеха «У.-М. корпорейшн». Провожая его взглядом, Фрэнк подумал, что бывший работодатель вовсе не похож на фабриканта. Легче принять его за жителя трущоб, за пьянчугу, которого вымыли, побрили, причесали, одели во все новое, накачали витаминами и выпроводили с пятью долларами и советом начать жизнь с чистого листа. Старик всегда ловчил, суетился, заикался перед каждым встречным и даже заискивал, будто видел в нем сильного врага, которого необходимо умилостивить. Манерой держаться он как бы говорил: «Всем от меня, бедного, чего-нибудь нужно».
На самом деле старина У.-М. был куда круче, чем казался с виду. Он контролировал несколько предприятий, играл на бирже, приторговывал недвижимостью.
Фрэнк двинулся за ним следом, отворил большую металлическую дверь и шагнул навстречу грохоту машин, ставшему привычным за многие годы; его окружали люди и механизмы, сверкала электросварка, в воздухе висела техническая пыль. Фрэнк ускорил шаг.
– Эй, мистер У-Эм! – позвал он.
Уиндем-Мэтсон остановился возле человека с волосатыми руками; его звали Эд Маккарти, он был начальником цеха. Оба повернулись к Фрэнку.
– Извини, Фрэнк, – произнес Уиндем-Мэтсон, нервно облизывая губы, – но принять тебя обратно не смогу. Уже взял человека на твое место. Ты столько всего наговорил – мне и в голову не приходило, что ты захочешь вернуться.
Его черные глазки так и бегали.
«Это наследственное, – подумал Фрэнк. – Изворотливость у старика в крови».
– Заберу свои инструменты, больше мне ничего не нужно, – произнес Фрэнк, с удовольствием слушая свой уверенный голос.
– Ну, посмотрим, – промямлил Уиндем-Мэтсон, явно сомневаясь в том, что инструменты – имущество Фрэнка. И обратился к Маккарти: – Эд, вроде это по твоей части? Разберись с Фрэнком, пожалуйста. У меня дел по горло. – Он глянул на карманные часы. – Вот что, Эд, позже обсудим твое предложение. Мне надо бежать.
Он похлопал Маккарти по плечу и, не оглядываясь, затрусил прочь.
Эд Маккарти и Фрэнк остались вдвоем.
– Хотел вернуться? – помолчав, спросил Маккарти.
– Да, – ответил Фрэнк.
– Ты молодец. Здорово вчера выдал.
– Молодец-то молодец, – пробормотал Фрэнк, – но где еще найдешь такую работу? – Он чувствовал себя разбитым и беспомощным. – Ты-то меня понимаешь.
Они часто делились друг с другом заботами.
– Чепуха, ты отличный мастер. За шлифовальной машиной тебе нет равных. Я видел, как ты за пять минут подогнал деталь, включая грубую шлифовку. И это крупным наждаком! Вот только со сваркой…
– Я и не говорил, что умею сваривать, – перебил Фрэнк.
– А тебе не приходило на ум начать собственное дело?
– Что начать? – изумленно пробормотал Фрэнк.
– Заняться ювелирным делом.
– А, ради бога!
– Делать на заказ оригинальные вещи, не серийные.
Маккарти направился в угол цеха, подальше от шума.
– Примерно за две тысячи баксов ты сможешь устроить мастерскую где-нибудь в подвальчике или в гараже. Одно время я подумывал о сережках и кулонах. Ну, ты помнишь – в современном стиле.
Эд взял листок бумаги для заметок и стал рисовать – медленно, сосредоточенно.
Заглянув ему через плечо, Фрэнк увидел абстрактный, с плавными линиями эскиз браслета.