– Может, Билл Блэк сумеет затопить эти развалины?
– Ну да, – откликнулась она. – Значит, лучше, если дети там утонут, вместо того чтобы свернуть себе шею?
После обеда, когда Марго мыла посуду на кухне, а Сэмми валялся перед телевизором, Рэгл и Вик продолжили разговор.
– Попроси у организаторов конкурса отпуск, – предложил Вик.
– Сомневаюсь, что они согласятся. – Рэгл достаточно хорошо знал правила.
– А ты попытайся.
– Может быть, – кивнул Рэгл, царапая пятно на столе.
– Надеюсь, ты не из–за меня расстроился?
– Нет, – покачал головой Рэгл. – Если кто и виноват, так это конкурс. И Джуни Блэк.
– Теперь слушай, – сказал Вик. – Ты можешь найти кого–нибудь получше, чем Джуни Блэк. Речь идет даже не о личности, а о социальном статусе.
– Мне трудно думать о социальном статусе Билла и Джуни. И вообще, мне сейчас не до статусов.
– Объясни, что произошло.
– Ничего.
– Нет, объясни.
– Галлюцинация. – Рэгл пожал плечами. – Всего–навсего. Повторная.
– Можешь ее описать?
– Не хочу.
– Я не выведываю. Просто это тревожно. По–моему, тут что–то не так.
– Не так, – согласился Рэгл.
– Я не говорю о тебе, обо мне или еще о ком–либо. Тут дело серьезнее.
– Время, – сказал Рэгл. – Похоже, оно свихнулось.
– Думаю, нам стоит сравнить ощущения.
– Я не стану рассказывать, что произошло со мной. Сейчас ты скорбно покиваешь головой, а завтра или через день будешь трепаться с покупателями, жевать резинку и ляпнешь что–нибудь такое… Поползут невероятные слухи. А с меня сплетен достаточно. Не забывай, я все–таки национальный герой.
– Себя ты всегда защитишь, – возразил Вик. – А так мы могли бы до чего–нибудь докопаться.
Рэгл промолчал.
– Нельзя вот так взять и замкнуться! – не выдержал Вик. – Я отвечаю за жену и сына. Ты что, уже не контролируешь себя? Ты сознаешь, что можешь натворить?
– Ну, на людей я бросаться не стану, – усмехнулся Рэгл. – Во всяком случае, у меня нет причин думать иначе.
– Мы все живем в одном доме, – настаивал Вик. – Представь, что я бы тебе сказал…
– Если почувствую, что становлюсь опасен, – перебил его Рэгл, – тут же уеду. В любом случае уеду, может быть, даже через пару дней. Так что потерпи, и все будет нормально.
– Марго тебя не отпустит.
При этих словах Рэгл рассмеялся:
– Ей придется это сделать.
– А по–моему, главная причина – в твоей неудавшейся любви.
На этот раз Рэгл не ответил. Поднявшись из–за стола, он прошел в гостиную, где Сэмми, улегшись перед телевизором, смотрел «Пушечный дым». Рэгл упал на диван и тоже уставился на экран.
С ним говорить нельзя, понял он. Как плохо. Как чертовски плохо.
– Как тебе вестерн? – спросил он, когда фильм перебили рекламой.
– Классный, – бросил Сэмми. Из кармана его рубашки торчала скомканная бумага. Было видно, что она не раз побывала под дождем.
– Что это у тебя в кармане?
– А! – оживился Сэмми. – Это я строил укрепления в развалинах. Выкорчевал доску – а там целая стопка старых журналов, телефонная книга и еще много всякого.
Протянув руку, Рэгл вытащил бумагу из кармана мальчика – несколько волокнистых листков. И на каждом из них крупными буквами напечатано по слову:
ЗАПРАВКА
КОРОВА
МОСТ
– Ты притащил это из развалин? – спросил Рэгл. Мысли его перепутались. – Ты что, выкопал это?
– Ага, – кивнул Сэмми.
– Можно, я возьму?
– Нет.
Рэгл почувствовал ярость.
– Ладно. – Из последних сил он старался говорить убедительно. – Давай я тебе что–нибудь дам взамен. Или куплю.
– А зачем они тебе? – Сэмми оторвался от телевизора. – Они что, ценные?
– Я собираю такие, – честно ответил Рэгл. Он вышел в коридор, вытащил из пиджака коробочку и принес ее в гостиную.
Сев рядом с мальчиком, он показал свои шесть листков.
– Десять центов каждый, – сказал Сэмми.
Всего у него было пять листков, но два оказались окончательно испорчены непогодой, и слова совсем расплылись. Тем не менее Рэгл отдал пятьдесят центов, забрал все и ушел к себе думать.
Может быть, это розыгрыш, размышлял он. Я стал жертвой мистификации. Потому что я – «Знаменитый победитель первоклассного конкурса». Добился–таки славы.
Но это было бы глупо. Совсем глупо.
В полном недоумении Рэгл старательно разгладил все пять листков и положил их в коробку. В некотором смысле он сейчас чувствовал себя еще хуже, чем раньше.