— Хелло, Питер!.. Рад вас видеть... Вы сойдете вниз? — Я еще в пижаме, а моя жена застряла в ванной, вот уже два часа.
Он весело ответил:
— Спускайтесь такой, какой вы есть.
В конце концов мы ведь отдыхаем. Я повернул голову в сторону ванной комнаты и увидел в одном из зеркал отражение Флосси, являющей миру рождение Венеры из пены.
— Я спускаюсь,— крикнул я ей.— Одевайся побыстрее и присоединяйся к нам.
На площадке я встретил Розу, закутанную в красный цветной пеньюар. Она церемонно приветствовала меня.
— Как дела, мистер Ларм? Надеюсь, вы хорошо спали?
Серьезный, как папа, я ответил ей громким голосом:
— Очень хорошо, спасибо. Даже видел замечательный сон.
Она не подмигнула мне при этих словах; совсем вошла в роль верной жены. Мы присоединились к приехавшим.
Роберт Лоувел познакомил меня с Виктором Дуличем. Это был мужчина лет около сорока, очень привлекательный шатен с волнистыми волосами и очень приятным голосом, которым он превосходно владел. Это был как раз тот тип, который нравится женщинам. Одет он был очень элегантно, в твидовый костюм, который, вероятно, обошелся ему очень дорого. При первом же взгляде невольно возникал вопрос, что у них могло быть общего. То были ночь и день.
Дулич с большим чувством поцеловал свою жену, а Лоувел счел необходимым дать несколько туманных объяснений по поводу дел, которые задержали их в Нью-Йорке. Потом, сгорбив плечи, со своим обычным бегающим взглядом за стеклами очков, он сказал:
— Я пойду разбужу Мэри и переоденусь.
Он удалился. Я почувствовал себя лишним и хотел последовать за ним, но тут Дулич повернулся ко мне. Он сказал, что они выехали из Нью-Йорка в половине шестого и задержались из-за тумана. Едва он успел рассказать об этом, как появился Лоувел, белый, как полотно.
—- Где же Мэри?— спросил ой, глядя на Розу,
Она почему-то вздрогнула и лежала плечами.
— Не знаю... Может быть, она уже вышла. Я только что проснулась.
Лоувел пробормотал:
— Постель ее не тронута.
По моей спине поползли мурашки. Со вчерашнего вечера у меня были предчувствия, что должна случиться какая-то беда. Тяжелое молчание повисло над нами, потом испуганный Лоувел повернулся и сказал:
— Я пойду и посмотрю, тут ли они.
Мы машинально последовали за ним. В конце коридора мы все остановились, предоставив ему возможность одному зайти к своему сыну. С нижнего этажа он несколько раз окликнул его, но не получил никакого ответа. Мы услышали, как он, с рискам сломать себе шею, помчался по металлической лестнице наверх. Потом послышался его. испуганный вскрик:
— Постель Тони также не тронута!
Он бросился к Розе:
— Объясните же мне, ради бага! Вы же должны знать, где она!
Я вмешался и сказал спокойный голосом:
— Не надо так волноваться и беспокоиться, мистер Лоувел. Объяснение, вероятно, самсе простое... Ваша жена и ваш сын, возможно, решили совершить утреннюю прогулку на машине.
Он бросил на меня благодарный взгляд.
— Да,— сказал он.— Машина.. Вы правы... Если они ушли из дома, то, конечно, отправились не пешком.
Он пронесся между нами, как стрела, и зараженные его беспокойством, мы последовали за ним,
На мне была только легкая пижама, и сильнейшая дрожь пробрала меня, как только мы вышли во. двор.
Лоувел опередил нас и уже открыл дверь гаража. Мы увидели, как он остановился, словно вкопанный, превратившись в статую. Потом поднес обе руки к лицу и испустил страшный вопль, который тогда мне показался похожим на мяуканье влюбленного кота. Двумя прыжками я подскочил к нему.
Мэри Лоувел, в одной ночной рубашке, висела на какой-то трубе, проходящей по потолку. Мы смотрели на труп с ужасом, а он медленно поворачивался на веревке...
Я первый обратил внимание, что машины в гараже не было. Не моей, а той, которую я видел здесь накануне. И мне показалось, что мы скоро обнаружим и исчезновение Тони. Я. пока не видел никакой связи между этими происшествиями и не мог себе представить, что этот юноша удрал, зная, что его мать мертва.
Мне казалось, что Мэри Лоувел повесилась, когда узнала, что ее сын сбежал с Полли Асланд. Я теперь горько сожалел о том, что не запер парня и не остался р ним, вместо того чтобы развлекаться с Розой Дулич. Но зло уже совершилось.
Роберт Лоувел громко плакал, закрыв лицо руками. Роза превратилась в статую отчаяния. Ее темные расширенные глаза, казалось, не могли оторваться от повешенной женщины.
Я посмотрел на. Виктора Дулича. Его лицо выражало только вежливое удивление. Этот тип, видимо, обладал железными нервами.
Я медленно подошел к трупу, который продолжал поворачиваться. Рядом лежала опрокинутая скамеечка: тело почти касалось оштукатуренной стены. Мой взгляд проследил за трубой, на которой она висела. Она начиналась почти посредине гаража и заканчивалась большим соплом. Это была автоматическая установка, какие можно часто встретить в больших магазинах. В случае пожара, как только температура превысит восемьдесят градусов, из сопла польется вода.
Стоя перед телом, я задавал себе вопрос: почему Мэри Лоувел пришла именно сюда, чтобы повеситься и в таком виде? Машинальным жестом я ощупал ее лодыжки. Они были холодными, как змеиная кожа. Я стал ощупывать дальше, пытаясь заставить шевелиться пальцы, но все было уже бесполезно.
Я услышал протестующий голос Виктора Дулича:
— Вы бы лучше ни до чего не дотрагивались. Я думаю, надо известить полицию.
— Я сам займусь этим,— автоматически ответил я, повернулся и пошел прочь, оставив их на месте. Я все еще был под впечатлением виденного, и мысли с бешенной быстротой проносились в моем мозгу. Я пока не пытался сделать какое-либо заключение, знал по опыту, что необходимо время, чтобы все улеглось в голове и мысли упорядочились.
Я отправился звонить по телефону в кабинет Роберта Лоувела. Мой клиент, вероятно, был большой педант, и у него должны были быть записаны все необходимые телефоны.
Действительно, у телефонного аппарата лежал лист бумаги с нужными телефонами, начиная с полиции и кончая пожарным бюро.
Было еще слишком рано, и мне удалось связаться лишь с секретаршей в комиссариате в Бетеле. Я объяснил ей, в чем состоит дело, и она ответила, что немедленно предупредит помощника прокурора и все необходимые люди будут на месте не позже, чем через полчаса, ну, может, чуть больше.
Я вернулся в гараж.
Роберт Лоувел сидел на крыле моей машины и по-прежнему громко плакал. Дуличи о чем-то спорили тихими голосами. Я объявил, что полиция будет здесь через полчаса, и отправился в свою комнату.
Флосси одевалась и весело напевала какой-то джазовый мотив, что почему-то привело меня в ярость. Совсем не подумав о том, что она еще не могла знать о совершившейся драме, я ядовито заметил:
— Сейчас совсем не время петь.
Она резко повернулась, очень удивленная.
—- Что это с вами, патрон? Это появление мужа привело вас в. такое состояние?
Без лишних предисловий, я объявил:
— Мы только что обнаружили Мэри Лоувел повешенной в гараже.
Она замерла и оставалась некоторое время неподвижной, молчаливой, как скала. Потом, несколько оправившись от неожиданности, уверенным тоном проговорила:
— Я знала, что произойдет нечто в этом роде. Вы, патрон, может быть, не заметили, но атмосфера , в этом, доме была какая-то странная.
Она говорила со мной, как профессор говорит с несмышленым студентом. Я немедленно вошел в эту игру и спросил ее робким тоном:
— Можно узнать твое мнение об этом?
Она надела платье и ответила уверенным тоном:
— Все очень просто, патрон! Эта женщина определенно повесилась не сама...
Я покачал головой.
— Вот как? И кто же, по-твоему, помог ей?
Она нахмурила брови, подумала некоторое время и посмотрела на свои пальцы.
— Я знаю пока только одно, что это сделала не я. Но и не вы. Трудно поверить, что это мог сделать, юно- -ша... Остается Роза Дулич...
Я стал смеяться.
— Тысяча извинений, мистер детектив в юбке, но у Розы Дулич имеется несомненное алиби, которое зовется Питером Лармом... С того момента, когда Мэри Лоувел последний раз видели живой, и до того момента, когда мы обнаружили ее труп, Роза Дулич, можно прямо сказать, не покидала меня.