Последние слова дали мне понять, что я смогу вытянуть из нее все, что только захочу. По всей вероятности, она сразу могла сказать, что Полли Асланд просила всю корреспонденцию на е,е имя отправлять в Хобби-Хауз, но она, видимо, рассчитывала получить несколько долларов за это. Те доллары, которые я собирался ей дать, должны были пойти совершенно на иную вещь. Я начал с того, что разочаровал ее.
— Я знаю,— сказал я,— речь идет о доме неподалеку от Бетела, который называется Хобби-Хауз.
Она даже не попыталась скрыть своего разочарования и, поджав губы, с сожалением проговорила:
— Мне кажется, что это действительно там. Но почему же вы пришли сюда?
Я ответил ей с улыбкой:
— Я видел отца Полли и после того, как поговорил с ним, не счел нужным вводить его в курс дела. Это. он дал мне ваш адрес.
— Уж не хотите ли вы сказать, что ее там не было? — удивилась она.
Я преспокойно солгал:
— Отец не видел ее по крайней мере месяца два.
Она вдруг икнула и на лице ее выразилось сильное удивление. Потом она покачала головой с таким видом, который вероятно обозначал, что ничему не следует удивляться в этом мире, особенно с молодыми современными девушками.
— Может, вы смогли бы сообщить мне адрес ее работы? — осторожно спросил я.
Она ответила не задумываясь.
— Мне об этом ничего не известно. Скромность — основное правило моего пансиона, и я никогда не вмешиваюсь в дела моих жильцов. Единственная вещь, которую я от своих постояльцев требую, чтобы ни один мужчина никогда не переступал порога этого дома.
Я бросил на нее сочувственны взгляд и проговорил самым приятным голосом:
— Это совершенно естественно и говорит только в вашу пользу. Мужчина в комнате молодой девушки не сулит ничего хорошего.
Может быть, она была не так уж глупа. По тому взгляду, который она вдруг совершенно неожиданно метнула на меня, я понял, что не следует слишком усердствовать в такого рода шутах. Я быстро продолжал:
— Я располагаю определенный кредитами для моих более успешных поисков.
Я сделал некоторую паузу, чтобы убедиться в том интересе, который, как мне покаялось, появился у нее в глазах.
Если вы сможете сообщив мне интересующие меня сведения, я имею возможность вас отблагодарить. Ведь всякие усилия заслуживают платы.
Она приняла равнодушный вид, и улыбнулась почти огорченно. Но это была лишь маскировка, Я продолжал:
— Может быть, вы разрешите мне осмотреть ее комнату, конечно, под вашим наблюдением. Мы, возможно, сможем...
Она перебила меня, отвернув голову к окну.
— То, о чем вы меня просите, сэр, идет совершенно вразрез с моими принципами.
Этот тип добрых женщин всегда приводил меня в ярость. То, на что достаточно было потратить всего лишь две минуты, не больше, с ними занимало часы. И все только для того, чтобы разбить к принципы, которых на самом деле и не существовало Я продолжал совершенно безразличным тоном:
— Я думал, что за такую услугу можно было бы заплатить пятьдесят долларов.
Я видел, как она задрожала и долгое время оставалась совершенно безмолвной, без сомнения, размышляя о том, что она сможет сделать на эти пятьдесят долларов. Я решил прийти к ней на помощь.
— Само собой разумеется, если ваши принципы запрещают вам брать деньги за подобного рода услуги, никто не помешает вам потом употребить их на благотворительные цели и дела, которыми вы, без сомнения, занимаетесь.
Я был очень горд собой. Этот тип женщин был мне хорошо известен.
Она вдруг вскочила с кресла и радостно устремилась по дорожке, которую ей я указал.
— Это же замечательная идея,-— сказала она.— И потом вы мне очень симпатичны... И в сущности, я ведь тем самым окажу услугу и мисс Асланд..
Я тоже хотел встать, но удержался. Не нужно форсировать события. Она прошла по комнате, сняла висевший около двери на стене ключ и пригласила меня следовать за ней.
Комната, занимаемая Полли, находилась в первом этаже. Фаянсовый умывальник висел в углу около окна. Довольно узкая кровать, шкаф-вешалка и ночной столик составляли всю обстановку. Стены, оклеенные обоями, были увешаны фотографиями артистов.
Она прошла прямо к столу, потом резко повернулась и, внимательно всматриваясь в меня, спросила:
— Если я правильно вас поняла, вы более или менее уверены, что мисс Асланд вроде бы исчезла...
Если это могло доставить ей удовольствие, я не видел причины лишать ее этого. Я сделал печальное лицо и признался.
— Именно это я и думаю. Она покинула вас уже...
— Восемь дней,— уверила она меня.
—- И вы утверждаете, что она собиралась ехать к своему отцу в Нью-Джерси.. Но отец не видел ее уже два месяца. Есть все основания для того, чтобы забеспокоиться...
Она немного отошла от стола и положила на него свою сухую руку.
— Я полагаю, что она держала свои бумаги в ящике этого стола.
Я приблизился. Разумеется, ящик был заперт на ключ. Я доверительно улыбнулся женщине и воспользовавшись ножом для разрезания бумаги, лезвие которого показалось мне достаточно острым, стал действо-, вать им. Через десять секунд ящик был открыт.
Она нервно рассмеялась:
— Из вас вышел бы совсем неплохой взломщик.
Я не счел нужным ответить на это замечание и стал просматривать содержимое ящика.
Вскоре я. нашел единственную вещь, которая могла бы меня заинтересовать: оплаченные билеты, на которых значился штамп: «Терпсихора», Пятидесятая улица, дом 154. Я также обнаружил листок, с объявлением, из которого я узнал, что «Терпсихора» была залом, где проводились курсы танцев исключительно для мужчин. Я не совсем понял, что могла означать такая аннотация. Но было совершенно бесполезно понимать это буквально. «Терпсихора» могла означать вообще все что угодно, даже меблированные комнаты.
Я записал адрес, положил все на место, чисто профессионально запер ящик стола, потом объяснил этой доброй женщине, что теперь я знаю вполне достаточно и что мы можем спуститься вниз.
В вестибюле я Отдал ей обещанные пятьдесят долларов, прибавив, что, возможно, нам еще придется увидеться, так как, может быть, я и не смогу получить никаких сведений на курсах танцев, где, видимо, работала мисс Асланд. Потом мы распрощались.
Добравшись до своей машины, я решил доехать до фабрики Виктора Дулича.
Однако фабрика, как я и мог предположить, была закрыта до понедельника. Я медленно проехал мимо нее в направлении Манхэттена.
Было семь часов, и уже темнело, когда я доехал до угла Тридцать пятой улицы и Седьмой авеню. Как и во все субботние дни, движение на улицах было малоинтенсивным и я совершенно свободно нашел место для стоянки машины.
Одна машина на этой стоянке привлекла мое внимание. Я остановился и подошел к ней поближе. Один только взгляд сразу же убедил меня в правильности моего предположения. То была машина моего клиента Роберта Лоувела.
Я снова сел за руль, отъехал метров на двести и там поставил свою машину.
Потом быстро вернулся к машине Лоувела. Мне показалось очень странным, что Роберт Лоувел почувствовал желание и необходимость приехать в Нью-Йорк повидаться со своей любовницей через несколько часов после смерти жены. Осторожность должна была заставить меня удалиться, но я остался, чтобы довести дело до конца.
То был Роберт Лоувел, который платил мне, и меня не. должна была интересовать его личная жизнь. Но, к несчастью, я считал, что я единственный человек, который знает точно, что Мэри Лоувел не покончила с собой, а была убита. И жгучее любопытство заглушало во мне голос благоразумия.
Я проник в холл дома, возле которого стояла его машина, и посмотрел на список жильцов. Кора Вилнер занимала квартиру 62 В, на шестом этаже.
Сам не зная еще, что буду делать дальше, я бросился по лестнице, чтобы не встретить своего клиента, который, безусловно, пользовался лифтом.
На шестом этаже я быстро сориентировался и с осторожностью пошел по коридору, который должен был привести меня к апартаментам Коры-Вилнер.
Звук голосов за дверью заставил меня замереть на месте. Я не мог позволить себе роскошь быть застигнутым здесь Лоувелом. Я уже был готов позорно отступить, но тут вдруг увидел лазейку.