Перевернув пуховик, я немедленно обнаружил следы, которые показались мне весьма важными. Было видно, что рот в губной помаде кусал шелк. Очень отчетливо были видны следы царапающих ногтей в нескольких местах. Это было, как луч света. У меня и до этого уже была уверенность, что Мэри повесили уже мертвой. Ее тело не делало никаких движений, никаких конвульсий, никаких ушибов не видно было на нем. Она не могла быть просто задушена веревкой, на которой висела. Я подумал о том, что она нашла смерть в своей комнате, задушенная пуховиком.
Я подошел к шкафу, достал простыню и завернул в нее пуховик.
Я уже заканчивал упаковывать свой пакет, когда яростное мяуканье заледенило мне кровь, А я ведь знал, что- коты жили в Хобби-Хаузе. Но это мяуканье показалось мне сверхъестественным и напомнило о недавнем мяуканье и событии, последовавшем за этим.
Я сунул пакет за- кровать, взял в руки «вальтер» и снова вылез из окна кухни.
Мои ноги уже коснулись сырого песка, когда мяуканье возобновилось с еще большей силой. Моя нервозность соответственно увеличилась. Я вглядывался в туман, который не позволял разглядеть ничего в десяти шагах, и весь дрожал. Меня била дрожь, и я ничего не мог с собой поделать.
Я обошел дом слева, потом удалился в сторону гаража. Действуя так, я не придерживался никакого определенного плана. Меня притягивало что-то темное и совершенно неразличимое.
Мяуканье все продолжалось и, казалось, следовало за мной. У меня мурашки бегали по коже, и я весь обливался холодным потом.
Я шел, поворачиваясь во все стороны, и держал палец на спусковом крючке. Наконец я достиг гаража и прислонился к деревянной двери, запертой на большой замок. Почувствовав опору за спиной, я немного успокоился. Тот факт, что мне не надо бояться нападения сзади, вернул мне утраченное было хладнокровие.
Легкий бриз с океана немного рассеял туман, в котором мне уже со всех сторон мерещились человеческие фигуры.
Совершенно неожиданно мой взгляд приковался к какой-то тени и мои мускулы напряглись. В какую-то десятую долю секунды я уже лежал плашмя на животе. Над моей головой раздался свист, и сразу же послышалось металлическое вибрирование, сопровождаемое ударом в деревянную дверь. Я уже превосходно знал, что это такое. Нож, брошенный убийцей, чуть было не достиг меня.
Реальная опасность смерти прогнала страх. Во мне поднялся страшный гнев. Как обезумевший, я бросился к тени и предупреждающе выстрелил в воздух.
После короткого колебания тень стала расплываться, и я понял, что враг мой обратился в бегство. У меня словно выросли крылья.
В несколько шагов я настиг человека, покушавшегося на мою жизнь. То был Герберт Асланд.
— Стоп! — закричал я.— Или буду стрелять...
Он остановился и поднял руки вверх. Я подошел к нему, приставил оружие к его спине и обшарил его. Достойная сожаления неосторожность. Он мгновенно повернулся вокруг себя и классическим приемом вышиб у меня из рук оружие.
Драка, которая последовала за этим, осталась в моем воспоминании как одна из самых тяжелых в моей жизни. Это была борьба насмерть, в этом не было никакого сомнения.
Асланд дрался, как бешеный тигр, и, вместе с тем, не переставал все время бормотать какие-то слова, из которых мне стало ясно, что он знает о трагической смерти своей падчерицы и считает меня виновным в этом. Он был полностью во власти безумия.
Сначала удивление заставило меня невольно сдерживаться. Сперва я старался лишь защищаться, но потом, утратив всякое чувство жалости, я перешел в наступление.
Я не хотел его убивать, но нужно было во что бы то ни стало его обезвредить. Наконец мне удалось особым приемом захватить его правую руку, вывернуть ее и изо всех сил нажать. Раздался звук сломанной кости... Асланд издал душераздирающий вопль и упал на землю, потеряв сознание.
Я оставался еще некоторое время неподвижным, ожидая, когда мое дыхание несколько придет в норму и пульс успокоится. Потом встал и стал искать свой пистолет. Он лежал в траве, в нескольких шагах от нас.
Я вернулся к садовнику, нагнулся, снял с него пояс и связал ему ноги. Потом .своим галстуком я связал ему руки за спиной. Даже со сломанной рукой он был опасен. Схватив его за ворот куртки, я потащил его за собой до самой дороги. Я совсем забыл, что ворота были заперты.
Пошарив у него в карманах, я нашел связку ключей: самый большой из них открыл замок на воротах. Я подтащил Асланда к своей машине.
Уверенный в том, что он не сможет удрать, я бегом вернулся на виллу, влез уже испробованным путем на кухню и побежал за пуховиком в комнату Мэри Лоувел.
Когда я вернулся к машине, Асланд по-прежнему был без сознания. Я положил рядом с собой пуховик, развернул машину и направился в Ветел.
Было уже около полудня. Я старался понять, почему Асланд не появлялся раньше. С того момента, когда я перелез через ограду, и до того, как я услышал мяуканье, прошло по меньшей мере более получаса. Отсутствовал ли он, когда я приехал, или он наблюдал за мной все это время? Я был бессилен разрешить этот вопрос.
Заседание суда для следствия по нашему делу было Назначено на два часа. Времени оставалось очень мало. Я стал гнать машину, как сумасшедший. Придерживаясь левой полосы дороги, я дошел до скорости в сто километров.
Я не забыл об опасном проезде лагуной. Перекресток на этот раз находился с моей стороны, опасность была гораздо меньшей. Напряженно вглядываясь в дорогу, я чувствовал, что перекресток уже недалеко.
Линия неожиданно свернула влево. Вираж. Если бы я не так устал, то должен был бы понять это значительно раньше. В силу рефлекса я вывернул руль.
В следующую же долю секунды у меня появилось ощущение, что я лечу. На самом деле я покинул дорогу. Страшный удар, всплеск воды... Я понял, что угодил в лагуну на скорости в сто километров в час. Это обстоятельство меня, безусловно, и спасло.
Машина уподобилась плоскому камню, брошенному с малым наклоном в воду. Три или четыре секунды на поверхности воды дали мне возможность произвести нужные действия. Я успел открыть дверцу со своей стороны, когда машина, проскользни по воде, начала тонуть. Я невольно набрал в легкие побольше воздуху. Машина наклонилась в противоположную сторону, и мне не стоило труда выскользнуть из нее.
Несколькими гребками я всплыл на поверхность. Водоворот, вызванный тонувшей машиной меня сильно встряхнул и вынудил поскорее поплыть оттуда. Потом я подумал о связанном Асланде, может быть, все еще находящемся без сознания и, безусловно, совершенно неспособном спастись самому. Я глубоко вздохнул и нырнул обратно.
Глубина в этом месте, вероятно, была метров шесть или семь. Машина опустилась на дно и лежала на боку. Дверца закрылась. Мне удалось ее снова открыть, но для того, чтобы добраться до Асланда, нужно было забраться внутрь машины, и дверца могла опять закрыться.
Я все же скользнул внутрь, придерживая дверцу, которая хлопала меня по ногам, склонился над сиденьем, потом вытянул вперед руки, стараясь вслепую нащупать Асланда. Я схватил его за одежду и стал тянуть. Безрезультатно... Он, видимо, за что-то зацепился,
В ушах у меня страшно шумело, я начал задыхаться. Я забил отбой и с тысячью препятствий всплыл наконец на поверхность. Еще секунда — и я бы погиб. Я лег на спину и лежал так, стараясь поскорее восстановить дыхание. Потом снова нырнул.
Я проделал те же движения и с тем же успехом. Я вынужден был снова всплыть с пустыми руками. У меня начиналось нечто вроде паники, мой инстинкт самосохранения подсказывал, что необходимо прекратить эти упражнения, но человеческая жизнь, тем не менее, все же стоила этого. Я проделал все это и в третий раз. И тут-то я понял ту ужасную ошибку, которую я повторил. Надо было открыть заднюю дверцу машины. Я попытался это сделать, но мне это не удалось. Она была закрыта изнутри.
Тогда на меня напал приступ слепой ярости. Что ж, смерть Асланда не будет большой потерей для человечества. Я открыл переднюю, дверцу, вытащил пакет, в который был упакован пуховик, мое вещественное доказательство, и всплыл на поверхность.