Я всегда впадала в ярость, когда мы куда-нибудь вместе с ней выходили. Единственное, что мне хотелось сделать, это встретиться лицом к лицу с пристально пялящимися людьми и сказать им, чтобы они, бл*дь, перестали пялиться, показывать на нее пальцем и шептаться, она была таким же нормальным человеком со шрамами, но я не могла ничего им сказать, потому что тогда бы привлекла еще больше внимания и сделала бы только хуже своей подруге. Поэтому я свирепо смотрела на этих придурков, метая искры ярости, либо полностью их игнорировала.
Именно благодаря ей я узнала, каким поверхностным и жестоким может быть мир. У нее не было ни единого шанса. Они отвергали ее исключительно из-за ее внешности. Глубокая боль и жалкое отчаяние, которые она постоянно ощущала, постоянно жила в ее глазах, сокрушая ее маленькое сердце. Иногда она говорила мне, что сожалеет, что не умерла тогда и выжила после того нападения.
Летом мы обычно ходили завтракать на пикник в парк. Мы отправлялись рано, когда там почти никого не было. Тогда я еще жила с родителями. Как-то вечером она позвонила мне и попросила прийти завтра пораньше, чем обычно. Она сказала, что испекла мой любимый с двойным шоколадом торт. Тогда я любила поесть, поэтому ушла из дома в пять часов утра. Когда я добралась до нее, в ее окнах было темно. Удивленная я вошла через заднюю дверь и прокралась по лестнице к ней в спальню. Думая, что она проспала.
Но Айша лежала в своей постели и была холодная как лед.
На прикроватном столике стояла пустой пузырек из-под таблеток, а также мой любимый шоколадный торт с двойным шоколадом и два письма — одно для меня, а другое для ее родителей. Я не плакала и не кричала. Я села на кровать рядом с ней и прочитала письмо. Она извинилась за шок, который мне доставила, но писала, что я сильная и смогу это пережить и помогу справиться с ее потерей ее родителям, сообщив им о смерти.
Когда миссис Блэкмор ушла, я быстро вернулась в гостиную и забрала правила хозяйки дома. Сняв очки и распустив волосы из тугого пучка, я легла на кровать и с растущим недоверием просмотрела семь страниц тщательно отпечатанных инструкций.
На них содержались подробные инструкции по каждому аспекту жизни ребенка. Начиная, как следует использовать карточки для обучения и кончая, как стоит синхронизировать работы ребенка, когда он завершит задания. Еще хуже было то, что все это строго регламентировалось и также строго регулировалось.
Завтрак в 8.00, перекус в 10.30, ланч в 1.00.
Не только время приема пищи, но и то, что можно было съесть и перекусить, было подробно описано.
Проветривать его комнату только утром с 8.00 до 11.00.
Не разрешалось Закари выходить на улицу.
Затем…
Носить головной убор на солнце.
— И где он найдет это солнце, если ему не разрешено выходить на улицу?
Это было все так нелепо, что к тому времени, когда я дочитала до конца, я уже не знала, смеяться мне или плакать.
«Мне очень жаль, — решила я про себя, — миссис Кинг, но нет. Просто нет, я не останусь.»
8
Шарлотта
Я лежала на кровати и пялилась в потолок. Теперь меня беспокоило, как я смогу вообще существовать в доме, где все так жестко контролируется той, кого я считала психопаткой. Я хотела помочь Закари и, возможно, его отцу. Я все еще чувствовала давнее чувство вины перед Айшей. Я мало, что для нее смогла сделать. По ее голосу я должна была тогда догадаться, что она собирается покончить жизнь самоубийством. Может сейчас мне представилась еще одна возможность помочь как-то отцу мальчика. Может мне дан второй шанс искупить свою вину.
Возможно, меня не случайно сюда занесло и есть для этого какая-то причина. Но с другой стороны, я была не из тех, кто охотно будет терпеть и мириться с дураками. В один прекрасный день я взорвусь и выскажу миссис Кинг все, что о ней думаю, и это будет выглядеть очень плохо, очень плохо для моего резюме.
У меня зазвонил телефон. Я встала с кровати, ответила на звонок, снова легла в постель.
— Привет, — сказала Эйприл. — Ну, как дела?
— Я не уверена. — Я накрутила на палец прядь волос.
— Что ты имеешь в виду?
— Здесь очень странная ситуация.
— Странная?!
— Странная в том, что мать напоминает ненормальную в бреду, отец попал в ужасную аварию и стал затворником, которого никто никогда не видит. Ребенка вырвало, потому что он слишком разволновался, когда увидел свою мать. У меня есть восемь страниц инструкций, начиная с того, как вытирать ему задницу, и заканчивая тем, сколько граммов хлопьев я должна ему давать на завтрак.
— О! Вот это да! Боже мой!
Я вздохнула.