— Ты сегодня выводила Закари играть на улицу? — Выпалил я.
— Да, — тут же ответила она. — Мы соорудили воздушного змея и играли друг с другом водяными шариками. Мы буквально оттянулись по полной. — Она усмехнулась.
Я обнаружил, что мои губы растянулись в улыбке. Со мной частенько такое стало происходить, когда я разговаривал с ней, и почти совсем не происходило, когда разговаривал с кем-то другим.
— У меня есть фотографии, — сказала она, — но... как я могу их вам переслать?
— У тебя есть флешка?
— Да, думаю, что есть.
— Скопируй фотографии на флешку и передай Барнаби.
— Я отдам ему утром, — сказала она.
— Ээээ… ты не возражаешь, если я... э-э... попрошу его прийти к тебе сейчас?
— Конечно. По крайней мере час я еще не засну.
— Спасибо. Тогда спокойной ночи, Шарлотта.
— Подождите... я хочу сказать. — Она нервно рассмеялась — Я хотела поблагодарить, что вы позволили Закари проводить время на улице. Сегодня он прекрасно поиграл.
— Это было твое предложение. Я должен поблагодарить тебя, — сказал я.
— Я рада, что могу вам помочь, — тихо заявила она.
И в этот момент мне захотелось только одного — увидеть ее лицо. Мне хотелось узнать с кем я все это время разговаривал. Именно в эту секунду я вдруг осознал, что должен закончить разговор. Я перешел черту и слишком близко придвинулся к ней.
— Ну, тогда спокойной ночи.
— Бретт? — крикнула она, и в ее голосе послышались нотки паники.
— Да.
— Как ты думаешь... может тебе все же удастся проводить немного времени с Закари?
Эта мысль была как нож в сердце. Она понятия не имела, как сильно я хочу проводить с ним время. В напряженной тишине она поспешила объясниться.
— Просто сегодня он тебя нарисовал. Мы сделали воздушного змея, и он нарисовал тебя — отца и свою мать. Я сказала ему, что, возможно, вы втроем сможете полетать на воздушном змее в ближайшее время.
— Закари боится меня, — заявил я, и в моем голосе прозвучала резкая боль.
Она не колебалась ни секунды.
— Мне так не кажется. На самом деле, он сказал... он сказал, что он... — она замолчала.
— Что он сказал? — Спросил я, даже мне самому было слышно с каким отчаянием и нетерпением прозвучал мой голос.
— Что ты часто улыбаешься. Он нарисовал тебя с широкой улыбкой, и сказал, что давно тебя не видел.
— У меня обезображена половина моего лица. Неужели он нарисовал меня в таком виде? — С горечью спросил я.
Я услышал, как она резко вздохнула.
— Нет, — ответила она. — Он нарисовал тебя в маске, а поверх нее нарисовал улыбку. Ты его отец, и он любит тебя.
Помнится, я плакал всего один раз во взрослой жизни. Однажды ночью, когда я больше не хотел бороться. Когда боль была настолько сильной и конец моей жизни казался мне таким бессмысленным. В ту единственную ночь в темной яме своего отчаяния, я подумывал покончить со всем этим, но именно моя любовь к Закари не дала мне тогда завершить свою жизнь. Несмотря на всю боль, которую я испытывал постоянно, остановил меня он. Услышав ее слова, я почувствовал, как по лицу скатилась одинокая слеза. Я поднял руку и дотронулся до нее. Только он мог заставить меня заплакать.
— Скажи ему при случае, что я тоже его люблю, — сказал я и повесил трубку.
18
Шарлотта
https://www.youtube.com/watch?v=lcOxhH8N3Bo
Он повесил трубку, а я все стояла, уставившись на замолчавший интерком. Одному Богу известно, сколько я так простояла, прислонившись к стене.
Я чувствовала, как до жути сдавливало грудь, прокручивая наш разговор в голове. Поначалу я стала прокручивать разговор, чтобы понять, не переступила ли черту, но по мере того, как я снова и снова вспоминала его ответы, тревога стала угасать, я ощущала только сильное и неумолимое желание оказаться рядом с ним. Обнять его. Дотронуться. Успокоить.
Я посмотрела на его окно. Там горел свет, но шторы плотно были задернуты. Я закрыла глаза и попыталась представить себе мужчину, которого увидела на фотографии, с обезображенной половиной лица, но не смогла.
Почему у него сложилось впечатление, что Закари его боится?
Закари сегодня вел себя совсем не так, как обычно. Если бы он его боялся, то ребенок бы не нарисовал своего отца, уж точно не нарисовал бы его, держась за руку. Нахмурилась, вспомнив, как Закари действительно упоминал, что его отец заставляет его плакать. Неужели его шрамы действительно так ужасны? Я не видела его, но у меня появилось такое ощущение, что я сейчас задохнусь. Я чуть не выпрыгнула из своей кожи, когда раздался тихий стук в мою дверь.
Вот черт.
Я побежала открывать Барнаби дверь. Он был одет так же, как и всегда. Ни один волосок не выбился из его прически.