— Обед почти готов, так что вы оба сможете спуститься на кухню примерно через полчаса. Тебе уже лучше, Шарлотта?
Я кивнула, и она ушла.
— Чем ты хотел бы заняться? — Поинтересовалась я.
— Мы можем сегодня запустить воздушного змея?
— Ну, у нас сейчас нет на это времени. Мы должны спуститься к обеду через тридцать минут, — ответила я.
И тут его лицо вытянулось.
— Аууу…
— Может мы почитаем несколько минут, а?
— Хорошо, — неохотно согласился он. Мы читали минут двадцать, а потом спустились в столовую, ожидая, когда ему принесут обед.
— Сегодня я видела твоего отца.
Я очень внимательно наблюдала за ним и заметила, что его глаза наполнились смесью любопытства, страха и печали.
— В чем дело, Закари? — Спросила я как можно мягче.
— Я не видел его уже очень, очень давно.
— Ты хочешь его увидеть?
В этот момент на его лице промелькнула сотня эмоций, он долго молчал.
— Закари? — Позвала я
Он повернул ко мне голову, в его прекрасных глазах блестели слезы.
Может мне не следовало так торопить события.
— Закари?
— Он заставляет меня бояться, — сказал он.
Мне казалось, что мое сердце вот-вот разорвется. И за отца, и за сына.
— Почему? — Поинтересовалась я.
— Он чудовище.
Я поняла, от кого он услышал это слово — от своей матери, я начала раздражаться, поэтому глубоко вздохнула.
— Почему ты так говоришь?
— У него очень некрасивое лицо.
— У него такое лицо из-за аварии, которая с ним произошла.
Как только я сказала это, он серьезно посмотрел мне в глаза. Как будто он отчаянно хотел поверить во что-то еще, кроме того, что ему все время говорили об отце. Его невинность меня глубоко тронула.
— Ты ведь знаешь, что твой отец попал в очень страшную аварию, верно?
Он кивнул.
— Он получил много ранений, и на лице, в том числе, он не похож на большинство людей, но он не чудовище. Он просто... — я не могла подобрать нужного слова. — Ты когда-нибудь видел шрамы на его лице, Закари?
Он отрицательно качнул головой.
— Нет, он носит маску. Мама говорит, что шрамы под маской слишком страшные и пугающие.
Я подумала, как бы мне ему объяснить и вдруг вспомнила про свой шрам от ожога на запястье.
— Вот... — сказала я. — Я получила этот шрам, когда была чуть старше тебя. Я пыталась помочь маме, решила погладить одежду, но не понимала, насколько горячим может быть утюг, поэтому обожглась. Кожа зажила, но посмотри, остался шрам.
Он долго смотрел на шрам, я хранила полное молчание.
— Это же больно? — наконец спросил он.
— Уже нет, но тогда мне было очень больно, когда все произошло. Я долго плакала. Папа прикладывал мне лед и еще что-то.
— А можно мне его потрогать?
— Конечно, если хочешь.
Он протянул руку и коснулся моего шрама, его пухлые маленькие пальчики пробежались по зарубцевавшейся белой коже. Лицо стало задумчивым, я подождала несколько секунд, чтобы он понял смысл моих слов.
— Если бы у меня было еще два таких же шрама, разве я была бы похожа на чудовище?
Он задумался, потом отрицательно покачал головой.
— А если бы у меня было еще десять, Закари?
На этот раз ему не нужно было думать. Он тут же отрицательно покачал головой.
— То же самое и с твоим отцом. Он не чудовище только потому, что у него есть шрамы на лице.
— Но он всегда сердится на маму.
Я отрицательно покачала головой.
— Нет, это не так.
Он кивнул.
— Да, сердится. Он заставляет ее грустить, потому что хочет забрать меня у нее.
Я не знала, как мне ему все объяснить.
— Все это неправда... — не выдержала я.
В ответ он лишь нахмурился.
— Так мама сказала, — упрямо повторил он.
Если я не буду осторожно с ним в разговоре, то навлеку на себя большие неприятности.
— Я не говорю, что она солгала или что-то в этом роде. Возможно, это всего лишь какое-то недоразумение... понимаешь? Иногда взрослые тоже ошибаются.
Тут появилась миссис Блэкмор с обедом для Закари, я повернулась, чтобы забрать у нее поднос.
— Спасибо, — сказала я с улыбкой. Поставив перед ним поднос, тихо выпустила свое последнее замечание. — Твой отец очень любит тебя и хотел бы проводить с тобой больше времени, так что не бойся его, хорошо?
— А как же мама? Я думаю, ей не понравится, если я буду с папой проводить время.
— А как насчет того, чтобы позволить папе разобраться с мамой?
Он терпеливо кивнул, и я еще больше влюбилась в этого ребенка.
35