Представим теперь Адама и Еву, у которых «открылись глаза». Конечно, мы понимаем, что сознание обретается не вдруг, что это – процесс, постепенность. Сменяются поколения, века, эпохи, пока в людях зреет сознание, что они – мыслят. Внимание человека, прежде обращенное вовне, поворачивается «зрачками внутрь» – и вот он уже не просто знает (знает и животное), но знает о том, что знает. То есть осознает свое существование.
И с каждым из нас однажды это происходит впервые. Как с мифическим Адамом, который, оправдываясь перед Богом, уже говорит о себе в первом лице – «я». Отныне он – человек!
Пущены часы мировой истории!
Человек разумный – наиболее универсальный биологический вид. Он живет повсюду (кроме ледяной Антарктиды) – в джунглях и в тундре, на «крыше мира» и на морском побережье… Обычно организмы, распространяясь по планете, теряют связи между собой, обособляясь во все более изолированные виды, уже не способные скрещиваться и давать продуктивное смешанное потомство.
С человеческими расами и народами, даже разобщенными на протяжении тысячелетий, этого не произошло, потому что эволюция человека все менее затрагивает его генотип. Внешне представители не только разных рас, но и наций различаются довольно легко но хирург, делая полостную операцию, не смог бы разобрать, кто перед ним – китаец, готтентот или ирландец, если пациент, как это бывает, прикрыт простыней.
Человек достигает равновесия с внешней средой не за счет хромосомных мутаций и безжалостного слепого отбора, но создавая некую переходную микросреду: одежду, жилище, очаг, средства передвижения… И так как любое приспособление есть эволюционный фактор, то изобретение эскимосом, скажем, снежного жилища (иглу) или непотопляемой кожаной байдарки (каяка), составляющей с сидящим в ней человеком как бы одно целое, сопоставимо с полезной мутацией. Но – заведомо целенаправленной! У природы шаг за шагом отбирается привилегия играть нашими судьбами.
Микросреда – «вторая природа», созданная человеком, позволила ему распространиться по всем мало-мальски пригодным для обитания землям, вплоть до изолированных океанических островов. Что же это ему на месте не сиделось? Что за сила разметала людей повсюду? Перенаселенность? Порой, да. Обычно думают, что людей гонят в путь одни только экономические обстоятельства. Бескормица – и целые пастушеские народы со своими стадами пускаются в дорогу, теснят другие народы, те – следующие… И вот уже движение, чем-то похожее на геологическое, – перенаселение народов… Бывало и так. Но чаще – иначе, не столь логично.
Вот древняя морская песнь полинезийцев, где слиты воедино ужас перед неизвестностью и восторг, рвущийся из груди, но никакой, насколько можно понять, экономической необходимости:
А викинги на другом краю света? Была ли прямая нужда покидать родину, где-то искать удачи предводителю с его лихой дружиной? Историк Б.Поршнев размышлял «о действии какой-то внутренней пружины, разбрасывающей людей по лицу планеты. Этой пружиной было, несомненно, взаимное отталкивание».
Иначе говоря, коммунальный инстинкт, сковывавший человека, оттеснялся каким-то иным чувством. Каким? Думается, «внутренняя пружина» – это осознание самоценности своей жизни, стремление высвободиться из общинных пут для самораскрытия, проявления себя, утверждения как самостоятельного автономного индивида…
А теперь взглянем на карту Земли. Сама конфигурация материков подсказывала примерные пути первоначального расселения человека. Ближний Восток, сочленяющий три континента, был естественным перекрестком этих путей. Тогда как район нынешнего Берингова пролива послужил единственно возможным сухопутным мостом между Старым и Новым Светом в эпоху, когда море несколько отступило. При заселении Австралии ту же роль сыграл Зондский архипелаг. Тогда как тупиками само собой стали южные и некоторые другие разобщенные оконечности материков.