В малой гостиной месье де Ламариньер терпеливо ждал, когда же вспомнят о его присутствии; он узнал о событиях в замке от своих друзей, и ему стало весьма любопытно. Он только что вернулся из Парижа, где прочел вечерние газеты, в которых писали о лекции профессора Жалу в Школе высшего образования.
Он привез газеты мадам де Лабосьер и хотел предложить ей свое содействие в случае, если той захочется отправить ответ… Какая, однако, история!.. Он безумно хотел тоже принять участие в ней …сыграть роль друга, ведь он слыл очень хорошим человеком.
Когда Жак лег спать, Фанни спустилась к гостю и предложила ему остаться на ужин – тот только этого и ждал.
– А потом, – сказала она, – мы сыграем партию в безик[35]! Как приятно провести вечер с желанным гостем!.. С тех пор, как прошел слух, будто Ла Розрэ – место встреч всех окрестных призраков, нас все покинули. О, значит, вы в курсе?.. Вечерние газеты?.. Благодарю, вы очень любезны!.. Весь замок будет наводнен журналистами… Сегодня уже приходила целая ватага… Жаку об этом я, разумеется, не говорила!.. Да, Жалу и Мутье рассказали про операцию, а мадам Эльер назвала наши имена… Как это мило!.. Но мы хотим, чтобы нас оставили в покое… Поэтому нам придется уехать… именно это, дорогой Ламариньер, мы и собираемся завтра сделать… видите, у меня нет от вас секретов… мы уедем, никому ничего не сказав… Я повезу своего «выходца с того света» в Италию или Швейцарию… и вернемся тогда, когда нами окончательно перестанут интересоваться!.. А теперь идемте ужинать!.. И расскажите мне о ваших щенках, дорогой друг… вы по-прежнему занимаетесь курсингом?..
XXIX
Что может случиться с женщиной с сильным характером
Ламариньер уехал в одиннадцать.
А в полночь, казалось, в замке все уже спали. Часы на башне пробили два часа ночи, когда какая-то тень, пользуясь каждым темным уголком, сливаясь с живой изгородью, стенами и оградами, проскользнула в заросшую часть парка.
Тень эта вышла из маленькой двери башни Изабеллы.
Любопытно, но собаки, внезапно поднявшие яростный лай, смолкли, когда тень прошла мимо псарни и углубилась в беспросветную тьму платановой аллеи.
Затем тень миновала лесок и подошла к стене, ограждающей замок. Там, пройдя по тропинке метров двести, она, наконец, остановилась перед изъеденной червями калиткой, наполовину скрытой густой завесой плюща и растений-паразитов.
Внезапно тень глухо вскрикнула. Калитка, которая должна была быть запертой, оказалась приоткрытой.
Фанни была так потрясена, что даже задержалась на пути к преступлению.
Однако вскоре она пошла дальше.
Поверни она обратно, начала бы презирать себя!.. Из-за какой-то открытой калитки!.. Когда ее жизнь, ее судьба, честь ее семьи, будущее ее ребенка – все зависело от одного движения… движения такого простого… требующего совсем мало усилий…
Поразмыслив, Фанни решила, что калитка, возможно, открыта уже несколько недель… или месяцев… может, через нее ходил какой-нибудь слуга, отправлявшийся в деревню на поиски приключений…
Прячась под ветками деревьев, Фанни терпеливо ждала, внимательно прислушивалась к каждому шороху. Но ничего подозрительного она не услышала и не увидела. Тогда она решила, что пора поспешить к дому у реки, ибо приближался час, когда Марта обычно приходила на свидание со своим призраком.
Выйдя из парка, Фанни не заметила ничего необычного, и по хорошо известной ей тропинке, бежавшей вдоль опушки леса Сенар, дошла до березовой рощи.
Сквозь деревья она время от времени видела стены дома, на которые падали блики луны. Небо было затянуто огромными тучами, и ветер гнал их галопом в сторону леса, затянувшего свою заунывную песню.
Но сердце Фанни словно выковали из стали: закутавшись в теплый плащ, защищавший ее с головы до ног, Фанни не дрожала ни от холода, ни, если можно так сказать, от моральных терзаний.
Ночные звуки и виды ее нисколько не тревожили. Ее не остановили ни неожиданно надломившаяся ветка, ни силуэт измученного куста на обочине дороги. Она шла осторожно, но все-таки шла и вскоре уперлась в сколоченное из досок ограждение, за которым однажды вечером ей уже доводилось прятаться вместе со своим дорогушей, когда они следили за одержимой Мартой.
В то время речь шла только о том, чтобы «знать». Теперь следовало «действовать».
И она стала ждать.
Примерно тот же час и тот же пейзаж… Сквозь тучи проблескивает луна… На деревенской колокольне отбивают время те же старые часы… слева от дороги так же печально трепещут листьями осины… тот же самый холодок между прибрежными кувшинками и корнями ив… и так же позвякивает цепь старой лодки…