– Вы всё же приняли его?
– Ты недоволен.
– Что ж, придётся как-то мириться с вашим выбором. Я не вправе осуждать. Но предупреждаю вас, чтобы он не болтался бесцельно. Кажется, он действительно счастлив. Как погляжу, вы тоже. Улыбаетесь. Когда в последний раз вы улыбались так естественно и просто? – спросил Костя, намекая на присущую мне чрезвычайную серьёзность.
Но то была не моя широкая улыбка. Помощник всего лишь заражал меня безоблачным настроением и верил, что поступая, как вздумается, он поступал порядочно и справедливо. Бесхитростная искренность в его поведении подкупала больше всего.
Глава пятая.
Злополучная тетрадь
Четырнадцатого августа всё шло своим чередом. Нас на полчаса проведал Костяшкин и купил букет для дочери, у которой состоялась помолвка с добрым и вежливым, по словам довольного Дмитрия, молодым человеком. В приподнятом состоянии он полюбопытствовал, откуда появился новый работник. Заметив, что тот не человек, Костяшкин многозначительно хмыкнул и подозвал Костю, подмигивая мне правым голубовато-синим глазом.
– Уже сдружились?
– Не то, чтобы дружим, – замялся Костя, посмотрел на воодушевлённого помощника, но тут же осмелев, произнёс равнодушно: – Мы вообще не любим друг друга. Он делает свою часть работы, а я свою. Так, пустяк. Уж очень меня не устраивает этот типчик. Мутный.
– Он натворил глупостей? – удивился Костяшкин и крепко сжал ирисы.
– Да так… Ходит всегда весёлым, полным сил.
– Ну, что в этом плохого? Хорошо, когда у человека устанавливается гармония.
– Ничегошеньки плохого нет, – охотно согласился Костя и, как бы между прочим, отметил: – Да вот только эта бодрость мешает ему, портит. Пишет много, отвлекается от дел насущных.
– Пишет на рабочем месте? – спросил шокированный подобным обстоятельством Костяшкин.
– Именно, что на рабочем, – сообщил энергично Костя. – Четыре дня назад, как закончился перерыв, я ринулся помогать Владимиру, которому предстояло выполнить большой свадебный заказ. Также я сидел на телефоне и помогал обслуживать других клиентов. К счастью, их было не много. Естественно, мы так забегались, что сперва не заметили, как куда-то делся помощник. Я сразу пошёл искать, в кабинете его не было. Оказалось, что он сидел в подсобке в самом углу за ведром и шваброй и строчил что-то яростно фломастером.
– Дальше… Что было дальше? – не удержался Дмитрий с потемневшим иссиня-чёрным взглядом.
– Он был не с тобой разве? – спросил я, неприятно удивившись подчинённым.
– Был потом. Но не с двух до трёх уж точно. Так вот, я подбежал к нему и грозно так прокричал: «Чем ты тут занимаешься, пока мы батрачим?» Вздрогнув от неожиданности, он захлопнул тетрадь, лежащую на коленях, и попробовал убежать. Я поймал его за плечи, забрал, конечно же, тетрадь, как неопровержимое доказательство того, что он отвлекается на ерунду, и, удерживая за локоть, прочитал, о чём он писал.
– И? Что-то интересное? – спросил Дмитрий.
– Абсолютно ничего, скука смертная. Какие-то простенькие сочинения и, представьте, скверные стишки, которые дети в детском саду постесняются читать. (Это даже не песенка про зелёного кузнечика!) Помощник вырвался, выхватил тетрадь из рук. Он умолял меня не рассказывать об этом никому. И что, я должен терпеть? – вспылил Костя.
– Зелёный кузнечик, – изумился Костяшкин. – Он безалаберный, вот и всё!
– Вчера он отвлекался на тетрадь два раза и прямо-таки умолял, чтобы я молчал. Но нет!.. За кого он принимает меня? Он погубит «Летний розмарин», Владимир, вы обязаны на него повлиять. Если не выйдет, то уволить. Пока помощника не было, я мог не переживать. Теперь же я сбиваюсь каждую секунду и проверяю, что он делает. Для вас он простачок, который развлекает клиентов, а для меня разгильдяй и шут гороховый!
Костя употребил несколько оскорбительных слов и, не постеснявшись Дмитрия, выдал вполне серьёзно и твёрдо:
– Ноги моей не будет в магазине, пока он здесь. Извините, но кто он такой, чтобы менять установленный порядок?
– Работник, – вздохнул Костяшкин глубоко. – Надеюсь, что всё разрешится наилучшим образом. Он неплохой, наверное, просто не привык.
Костя, вероятно надеявшийся на поддержку Дмитрия, сказал жёстко:
– Вы-то надеетесь, потому что не проработали и дня рядом с ним. Ладно, отбирать у человека надежду в нашем мире незаконно. Пожалуй, я пойду. Чего стоять и болтать? – спросил он словно у самого себя.