– Давайте спросим, как представится возможность? – серьёзно спросил Кеша. – Любопытно, как они проводят ритуалы, и каких таких демонов изгоняют. Посмеёмся немного. Представляю экзорциста, который впервые сталкивается с неупокоенной помощницей. Он от страха стену пробьёт!
– Почему же стену?
– Потому что окна и двери мы заколотим досками для пущей безопасности.
Кеша рассмеялся звонко, после задышал тяжело и в который раз за вечер заплакал сильно, с горечью проговаривая:
– Где нам раздобыть колдуна, чтобы он был настоящим, а не шарлатаном? Тут Макаров бессилен, и все помощники мира не помогут, включая меня! Я бесполезный, какой же я бесполезный!
Он хорошенько выплакался и, отстранившись неловко, совсем запечалился.
– Ты полезен, потому что… потому что дорог мне.
– Какое облегчение!
– Серьёзно? Ты снова балуешься!
– Конечно же, нет.
Кеша раскраснелся, стянул одеяло и, блаженно откинувшись, расхохотался во всё горло, чтобы больше не рыдать.
– Поверили, поверили!
Я наградил его увесистым пинком под зад.
Он не ушёл, а остался в комнате, прилёг на маленький диван.
Скелет же в подвале чудился идиотской выдумкой, и жил на свете один Кеша, который прямо-таки светился дружелюбием, улыбался во сне от счастья, которое его давно поджидало, и доказательств о том, что помощники умеют нежно, горячо, безмерно любить, не надо было.
Глава пятнадцатая.
История для Сонечки
Диана согласилась посмотреть некоторые Кешины работы. Теперь он целыми днями не выходил из комнаты, торопливо исписывая листы (я предлагал ему компьютер, но он отказался, сказав, что так ему привычнее). Над одной из повестей он трудился более двух месяцев, мечтая поделиться радостью и страстью к чтению с Сонечкой. К концу сентября, когда мы с Кешей закопали кости помощницы неподалёку от колодца, история была завершена. Дарья Сергеевна тайно разглядывала черновики со жгучим интересом, а при нас держалась невозмутимо и сдержанно. Я дразнил её, и она не по-настоящему обижалась.
Первого октября мы собрались в гостиной. Кеша был торжественен, как никогда раньше. Он без всякого сомнения, без страха зачитал повесть.
Лети!
Глава первая
Неприметная тропа, по которой не спеша шагали двое, вилась всё ниже и ниже через пологий склон, заросший перистым ковылём. Заросли тянулись до самого берега и обрывались на последних досках, оставшихся от старой дорожки, неизвестно когда проложенной. За гнилым искривлённым забором ярко белела широкая полоса мокрого песка. Невдалеке от синих набегавших волн лежало здоровенное скользкое бревно, а над ним, как апельсин правильной круглой формы, между размытых облаков висело сочное солнце. Воздух был свежий и чистый. Пахло остро водорослями.
Лёша нёс ведро с лопаточкой и держал маму за открытую полную руку. Она очарованно смотрела на море в соломенной шляпе, которая так и норовила скрыть белый прямой лоб, и шла, касаясь бледно-зелёным платьем редких камней. Вытянутое лицо её выражало необыкновенное спокойствие. В тёплых глазах отражалась необъятная гладь.
– Научишь меня строить замки? – спросила с любопытством мама.
– Конечно. Взяла бутерброды? Я не хочу есть.
– Ты не обедал сегодня, – сказала она недовольно.
Лёша действительно не обедал. Весь день он вёл дневник и записывал наблюдения в толстую тетрадь. Занимался Лёша делом увлечённо и каждый день подолгу сидел за письменным столом с низким табуретом. Иногда размышлял он легко, иногда вовсе мучительно, и всё написанное казалось ему жуткой тарабарщиной. Папа особенно активно поддерживал Лёшу за упорное стремление к письму.
– Я был занят.
– Завтра у меня выходной, и мы сможем погулять намного дольше, чем обычно.
Мама пекла мягкие торты и печенья и развозила их покупателям, живущим в городе.
К сожалению, профессия кондитера пользовалась небольшим спросом. Всё больше людей отдавало предпочтение магазинной стряпне.
Лёша жил с родителями и бабушкой возле моря, в маленьком доме с сиреневой крышей и крытым балконом, выходящим на тенистые деревья. Он очень любил лежать под ними и читать книжки, взятые из городской библиотеки. Когда начинал хлестать ливень, и вовсю гремел гром, он убегал в свою комнату и сидел расслабленно на ковре, совершенно поглощённый чтением. Бабушка поднималась к нему и вязала спицами мешковатые свитера в кресле. Часто она произносила мысли вслух и напевала зажигательные мелодии. Лёша очень раздражался и уходил на первый этаж, где висело молчание.