– Летал. А почему спрашиваешь?
– Потому что они мне тоже снились. Но мы лучше птиц, ведь мы люди. Люди могут летать не только в небе.
Он согласился со мной. Я улыбнулся своим мыслям, и мы спешно миновали лавочку с диковинными чучелами. Ещё сонная Аврора подошла к продавцу, нюхнула его разок и ринулась за нами.
Невдалеке показался дом. Я забеспокоился, что не сдвинусь с места, если окажусь возле деревянного забора, как ни странно, с алыми гранатами. Родион подтолкнул меня локтем и уверенно предложил пойти первым. (Рядом с этим человеком я быстро смелел.) Аврора, точно чувствуя, куда мы идём, стремительно обогнала меня. Я бросился за ней, всё также аккуратно обходясь с кожаной сумкой.
Перед самой калиткой я восстановил сбивчивое дыхание и крепко взял влажную ладонь Китина. Он кивнул, и я нажал на кнопку звонка. Во двор вышла некрасивая женщина с большим носом и спросила серьёзным голосом:
– Вам кого?
Я заговорил с ней первым.
– К Никите. Он мой друг.
– Не знаю я таких друзей. У него их мало. Я тебя не видела.
– Может быть, вы и не видели. Мы с ним давно дружим, – твёрдо проговорил я и застыл, когда заметил краем глаза мощное дерево и шатающуюся лестницу.
– Насколько давно?
– Не больше двух месяцев, в общем.
– Мало, очень мало, – возмутилась женщина и махнула на меня рукой.
– Не для нас.
– Вас я тоже не знаю. Не видела ни разу, – обратилась она с подозрением к Родиону.
– Он не к Никите, а к Роману. Позовите, пожалуйста, вашего мужа, он всё сразу поймёт!
Из домика спустился ловкий мальчишка.
Я окликнул его по имени. Он обернулся и испуганно спрятал лицо ладонями, будто не доверяя всему, что видит. Я несколько раз позвал Никиту по имени и, отодвинув решительно его мать, кинулся по дорожке. Потом остановился в нескольких шагах от друга и спросил взволнованно:
– Ты не забыл обо мне?
– Не забыл.
– А если бы я прилетел позднее, ты бы узнал меня?
– Узнал.
У меня градом полились слёзы. Я выронил сумку и, упав на колени, стал собирать бумаги, которые разлетелись по разные стороны. Никита опустился тихо рядом. Он взял одно из писем, внимательно прочитал его и обнял меня за плечи.
– Что это ты пишешь? О чём рассказываешь?
– Ты никогда бы не побывал в нашем океанариуме. Я записал всё, что помнил о рыбах. Кто попался?
– Крылатка.
– Есть у нас такая опасная рыбёшка, – сказал я, утирая слёзы. – А ещё кто?
– Она одна на этом листе. Ну же, не плачь, – попросил он меня мягко. – Ты всё-таки напугал мою маму. Не надо было её пугать.
– Я не хотел.
– Ладно. Пойдём-ка успокаивать её.
Никита помог мне собрать сумку, и я с радостным предвкушением указал на домик.
– Ты покажешь, что внутри?
– Торопливый какой! Покажу, но не сейчас. У нас не принято с гостями сразу по деревьям лазать. И где же твой загар?
– А он должен быть?
– Должен. Ты сам о нём говорил. Я запомнил.
– Я забыл.
Я поругал себя за забывчивость, и мы двинулись вперёд по травяному узору.
– Напомни мне, с какой ты планеты?
– Моя планета Земля.
– И всё же ты отведёшь меня в океанариум. Когда-нибудь.
«И всё же мы не одиноки», – думалось мне, а вокруг кипела жизнь, и Никита освещал её искренней улыбкой.
Конец (а кто слушал, тот молодец!)
Кеша закончил читать и, отложив в сторону печатные листы, откусил ломоть пиццы, приготовленной Дарьей Сергеевной. Он уже не упивался восторгом и не задерживал дыхание, как если бы у него возникал к нам какой-нибудь вопрос, а спокойно ждал критики или похвалы, хотя, конечно же, больше хотел второго.
– Ну, как?
– Сияешь прямо как самовар, – заметила Дарья Сергеевна и легко коснулась кончиками пальцев Кешиного носа. – Умница.
Он смутился, но не надолго и ответил со взрослой серьёзностью: «Спасибо». Затем перевёл такие же серьёзные и пытливые глаза на меня и, доев пиццу, спросил уж очень настороженно, будто я собирался врать:
– А вам? Вам понравилась история?
У меня болело в груди, и сердце было готово разорваться на части. Сделалось тесно и жарко. Я оказался абсолютно пустым от внезапного прилива счастья и сделал неуверенный шаг навстречу Кеше, чуть ли не запинаясь о ковёр под ногами. Дарья Сергеевна заметила, что я весь дрожу, и подлетела ко мне зорким коршуном, попросила присесть. Я не послушал, потому что не понимал, что со мной происходит, и как долго это будет продолжаться. Кеша раскрыл объятия в полном недоумении и радости от того, что его творчество нашло отклик в моей душе и в моём сердце, он был слепым в своей эйфории и не видел, как я страдаю.
– Так понравилась или нет? Скажите! Не бойтесь, я не расстроюсь, если всё настолько плохо. Эх, я так и знал, что мало приключений! Наверное, Сонечка заскучает, она всё же любит, когда происходит всякое.