Билли с Мириам замерли. Они не привыкли к такому отношению. А я продолжал:
– Ты, – я посмотрел на Билли, – Поднимешься сейчас на третий этаж, зайдешь в мою квартиру. Он как раз сейчас находится рядом с ней. И скажешь ему, что ты его очень любишь, и что основная масса его пищи сосредоточилась в Секторе для космических полетов и собирается тайно улететь на челноках, чтобы он их не съел. Но так как ты, гордый отец, не можешь обманывать своего замечательного умного и гениального сынишку, который лучше всех вместе взятых людей, то все тайны ему выдаешь! – я уже орал, что есть мочи, потому что вышел из равновесного состояния, и мне надоело цацкаться с этими людьми от науки, которые наделали делов вместе с их Главным офисом. А мне расхлебывать.
Билли вжал голову в плечи и прищурил глаза. – Я все понял. Я все понял, – твердил он, пятясь назад и все ниже сгибая спину.
– А раз все понял, то вперед! – заорал я и с силой воткнул ему в руку ключи от своей квартиры. – Третий этаж, номер семьсот!
Билли пулей вылетел из Отсека управления и побежал в сторону квартиры. Он так сильно сжимал ключи, что те больно врезались в его ладонь. Но эта боль сейчас была как нельзя кстати, и хоть как-то отвлекала от другой, более ужасной боли!
В это время разбушевавшийся Грин уже подбирался к Секции заготовок, где укрылась бОльшая часть людей. Он занес над ней огромную зелено-коричневую руку, чтобы начать выкорчевывать железную коробку секции, как вдруг услышал знакомый голос, который заставил его обернуться:
– Грин, птичка моя! Это говорит твой Билли. – Грин встал прямо и уставился на окно третьего этажа, слушая того, кто растил его и ухаживал за ним на протяжении нескольких месяцев, не покладая рук.
– Грин! Что ты делаешь? – продолжал Билли, стараясь говорить твердо. Он с трудом подбирал слова, и голос его все равно периодически подводил, срываясь на высокие, нервные ноты. Возникла пауза, и Грин начал было уже отворачиваться от Билли, но Билли поспешил продолжить.
– Грин! Мой сыночек…– Билли сглотнул, огромный комок в горле не давал ему нормально говорить, у него получалось какое-то клокотание наполовину с кудахтаньем. – Ты же помнишь, как я тебя растил! Грин, я вложил в тебя все самое лучшее, что у меня есть! Ты – самое прекрасное существо из всех живущих! И я не в силах от тебя что-то скрывать.
Мы вместе с Мириам внимательно следили за Билли и Грином из рабочего кабинета.
– Там, в секции для космических челноков…– продолжил Билли и покосился взглядом на меня и Мириам. Я старался его поддержать и одобрительно кивнул. Но Билли вдруг замолчал, опустил голову и так стоял у окна. Тут уже Грин издал страшный рев! У меня создалось ощущение, что он взывал к Билли, чтобы тот говорил дальше. Мужчина поднял голову и громко и резко заговорил:
– Грин, ты же очень умный, тебя невозможно обмануть, ты совершенен, ты умнее всех людей, вместе взятых. Ты понимаешь, что ты творишь? Ну, хорошо, даже предположим, ты все поглотишь, потом останется тебе воплотить внутрь себя саму станцию, а потом и планету, а что дальше, Грин? Что дальше?
– Что он там бормочет, он несет околесицу, он всех нас уничтожит! – закричал я и побежал в сторону своей квартиры. Мириам осталась одна, она в ужасе сжалась и продолжала смотреть на Грина. Вдруг ее внимание привлекло мигание, которое началось на одном из компьютеров управления. В это время Билли продолжал:
– Грин! Что дальше ты будешь делать, когда окажешься один в открытом космосе? Там ничего нет: ни воздуха, ни кислорода, ничего?
И вдруг все услышали громогласный смех и грубый грудной низкий голос страшного существа, который все это время не переставал видоизменяться и совершенствоваться. У него еще больше выросла голова, оформились ноги и руки, и местами, в виде больших проплешин, появилась гладкая кожа, а местами его поверхность разгладилась и начала светится металлическим блеском.
– Билли, не призывай меня остановиться, я не могу. Мое развитие требует всепоглощения. Если я попаду в открытый космос, я буду летать там до тех пор, пока не попаду в зону притяжения любого космического тела. Но еще не успев упасть, я поглощу это тело, и полечу дальше. Все, что будет попадаться мне на пути, я буду глотать, пока я не поглощу абсолютно все вокруг. Тогда все станет мной, и я буду всем! – и Грин начал подносить свою огромную руку к окну, где стоял Билли.
Тут я вбежал в комнату и сбил Билли с ног, сел на него верхом и занес над головой боевой бластер, намереваясь стукнуть по голове и лишить сознания. Но в этот момент мой взгляд случайно упал на окно, и я вдруг увидел, что на площадке, где орудовал Грин, купол прямо над гигантом разошелся, и прямо на него стал опускаться огромный аппарат в форме космической тарелки. Аппарат издал очень громкий звук, такой сильный, что даже Грину пришлось приставить свои недоруки в область головы, чтобы закрыть уши. Я спрыгнул с Билли, так и не оглушив его, и прильнул к окну. Тарелка зависла, и из нее выстрелила сеть, которая обволокла Грина. Только он хотел развалиться, чтобы выпасть из сети и опять собраться, как сеть превратилась в сплошную металлическую коробку, которая закрыла всего Грина. Коробка резко уменьшилась в размерах, а Грин внутри нее издал громкий корчащийся звук, похожий на страшный стон. Из верхней части коробки выстрелили длинные металлические шнуры, которые долетели до тарелки и закрепились где-то внутри нее. Коробка начала быстро подниматься и вскоре исчезла внутри тарелки. Тарелка, в свою очередь, медленно опустилась на грязный испачканный пол, где только что орудовал Грин.