у сер Кюрфюрст». И хотя Тринтеполь был хорошим *ч пловцом, он не сумел преодолеть надвигавшиеся на 4?- него огромные водяные валы. Затянутый в жесткий пробковый нагрудник, он фактически оставался на месте. Поняв, что продолжать плыть навстречу вол-41-нам бесполезно, немец направился в сторону луча % прожектора, который с какого-то большого парохо-да освещал «Вольтурно» (это была «Кармания»). & Теперь волны шли на него справа, и он стал понем-& ногу продвигаться вперед.
Вахтенный матрос «Кармании» Эдвард Хэйвей потом писал: «В четверг, в 21.45 я нес вахту у про-^ жектора, который освещал «Вольтурно», когда заме-тил, что около борта судна кто-то плывет. Кто-то " крикнул: «Спускайте шлюпку и поднимите его». Но v никто не хотел рисковать жизнью, чтобы спасти это-? го человека. Я отчетливо видел в освещенном лучом
* прожектора круге воды пловца, он уже выбился из сил, широко открывая рот. Я понял, что через мину-ту-вторую он захлебнется». Матрос Хэйвей прыгнул
^ с 7-метровой высоты в воду и завязал вокруг груди
* плывшего конец, брошенный с палубы. Поддерживая v его голову над водой, матрос доплыл с ним до сви-^ савшего с борта шторм-трапа. Тринтеполя спасли ^ вовремя: лямки его жилета развязались, и закоче-
невшими руками он не мог его закрепить. За 1,5 часа пловец проплыл в холодной воде 2 мили. Вплавь спас-^ лись радист «Вольтурно» Пеннингтон и несколько матросов. Таким же образом спасся русский оперный 1 235
певец (имени его мы не знаем). Он спросил у капитана Инна разрешение покинуть судно, снял пальто и, прыгнув без спасательного жилета в воду, доплыл до парохода «Кроонланд». \
В следствии по делу гибели «Вольтурно» ^ничего не говорится о температуре воды. Какова она могла быть тем октябрьским днем 1913 года? Можно предположить, что не ниже 15 °С. Во всяком случае некоторые пассажиры, которые смогли спастись с «Вольтурно» вплавь, держались на воде несколько часов. Эмигрант из России Герман Ремер свидетельствует: «Видя трагедию со шлюпками, которые с людьми разбивало о борт парохода, я не выдержал и прыгнул в воду. Вода как-то освежила меня, и я уже не слышал страшных криков женщин и детей. Вскоре я стал слабеть и коченеть. Мне посчастливилось ухватиться за свисавшую с борта парохода веревку. Ожидая спасения, я держался за нее 7 часов».
Поздним вечером на помощь горящему судну подошло еще несколько судов: французский лайнер
«Ла Турень», американский транспорт «Миннеаполис», английский пароход «Девониан», американский пароход «Раппаханиск» и грузо-пассажирский пароход Русского Восточно-Азиатского общества «Царь». Расскажем о нем подробнее.
Созданное в 1900 году Русское Восточно-Азиатское общество заказало шотландской верфи «Барклай Кэрл и К°» строительство четырех грузо-пассажирских пароходов: «Россия», «Курск», «Царь» и «Царица». Позже был куплен и «Роттердам», переименованный в «Двинск». Все эти суда эксплуатировались на северо-атлантической линии между портами Европы и Америки. Пароход «Царь» построили в 1912 году. В том же году он совершил свой первый рейс из Либавы в Нью-Йорк с заходом в Копенгаген и Роттердам. По тем временам это было вполне современное судно вместимостью 6516 регистровых тонн, длиной 150, шириной 18 и глубиной трюма 8 метров. Судно имело две палубы, удлиненный бак, спардек и ют. В каютах и на твиндеках четырех трюмов могло разместиться 1000 пассажиров. Паровая машина мощностью 5600 лошадиных сил, работавшая на два винта, обеспечивала ход в 15 узлов. Пароход «Царь», как и другие суда Общества, известного в Европе как
Русско-Американская линия, отличался хорошим внешним видом, чистотой и отлично подобранной командой. Когда радиостанция «Царя» приняла SOS «Вольтурно», его капитан Я. Смилтниек решил изменить курс и идти на помощь. От места разыгравшейся трагедии пароход находился примерно в 150 милях. Шлюпки с «Царя» начали спускать, как только он подошел к «Вольтурно».
В 1962 году автору этих строк довелось встретиться с одним из очевидцев описываемых событий, Яковом Николаевичем Земтуром — бывшим старшим помощником парохода «Царь» — и записать его рассказ: «Когда мы подошли к месту катастрофы, вокруг горящего парохода стояло восемь или девять больших судов, и все мы, конечно, несказанно удивились, когда увидели, что никто по-настоящему не пытается помочь гибнущим людям. Капитан Смилтниек был решительный человек и, не колеблясь, отдал приказ спустить на воду шлюпку. Заметив наши приготовления, капитан какого-то французского судна немедленно прислал радиограмму, в которой назвал это «опасным безумием». Не помню точно, что ответил наш капитан, но суть радиограммы была такой: «Нет большего преступления, чем равнодушно взирать на гибель людей. Ведь как давно все это было, а я и сейчас словно вижу перед собой лица спасенных женщин и детей. Помню, один мальчик, прыгнувший в шлюпку с 3-метровой высоты, судорожно обхватил руками шею матроса Калныня и все целовал, целовал его, обливаясь счастливыми слезами».