24.9.41
«Фюрер говорил о русском народном характере и заметил, что украинцы так же ленивы, неорганизованны и нигилистическо-азиатски настроены, как великороссы… Граница между Европой и Азией проходит не на Урале, а там, где кончаются поселения племен германского толка и начинается славянство. Наша задача — максимально отодвинуть эту границу на восток, и если надо, — то за Урал. Таков извечный закон силы, согласно которому Германии самой историей даровано право подчинять малоценные народности, господствовать над ними и силой побуждать их к полезному труду».
9.10:41
«Город (Москва) будет окружен и стерт с лица земли».
…И так далее. Как же действовал в этом контексте Борман? Это можно проследить на одном примере: 22 июля 1942 года, через год после начала войны на Востоке, Борман, будучи в полевой ставке фюрера в Виннице, решил проехаться по украинским деревням. В сопровождении лейб-врача Гитлера профессора Брандта Борман совершил это путешествие и вечером изложил Гитлеру некоторые мысли, которые у него возникли. Первое, что бросилось рейхслейтеру в глаза, — это были дети (что, впрочем, было вполне естественно). Но все естественное получало в глазах Бормана неестественный характер. Борман заметил, что в деревнях очень мало мужчин и очень много детей. Второе: он увидел мало детей в очках, и у всех были хорошие зубы. Гитлер слушал очень внимательно и сделал несколько замечаний.
Сохранилась стенограмма этого разговора. Борман долго распространялся о том, что надо воспрепятствовать росту славянского населения. Он воскликнул:
— Мы заинтересованы лишь в том, чтобы эти русские, или, как их называют, украинцы, не так быстро плодились. Ведь в один прекрасный день мы заселим немцами все земли, принадлежавшие русским…
Гитлер согласился с рассуждениями своего ближайшего подручного. Он заявил, что население оккупированных территорий должно оставаться как без здравоохранения, так и без образования. Вот выдержка из стенограммы:
«Ненемецкое население не должно получать образования. Если мы совершим эту ошибку, то сами посеем семена будущего сопротивления нашему господству. Конечно, надо оставить школы, за посещение которых они должны будут платить. Но учить там надо не больше, чем пониманию знаков уличного движения. По географии пускай примерно знают, что столица империи зовется Берлином и каждый должен раз в жизни в ней побывать…»
Дальше все произошло по излюбленному методу Бормана, превращавшего смерть в параграфы и параграфы — в смерть. Он уселся за письменный стол. Вскоре была готова директива в адрес Розенберга. Она содержала следующие принципы обращения с населением Советского Союза:
«Если женщины и девушки на оккупированных восточных территориях производят аборты, то мы должны это только приветствовать. Немецкие юристы не должны против этого возражать. По мнению фюрера, следует допустить в оккупированных восточных областях интенсивную торговлю противозачаточными средствами, так как мы не заинтересованы в росте ненемецкого населения…
Немецкие органы здравоохранения ни в коем случае не должны действовать на оккупированных восточных территориях. Не может быть и речи о производстве прививок ненемецкому населению и о других профилактических медицинских мерах.
Ненемецкое население не должно получать образования, кроме низшего. Если мы совершим эту ошибку, то сами родим будущее сопротивление. По мнению фюрера, вполне достаточно, ежели лица ненемецкой национальности, в том числе так называемые украинцы, научатся читать и писать.
У ненемецкого населения мы ни в коем случае и никакими мерами не должны воспитывать «чувство господ». Необходимо обратное.
Вместо нынешнего алфавита впредь подлежит ввести в школах нормальный алфавит».[6]
Кроме этих шести пунктов, Борман сообщал Розенбергу: немцы не должны жить в украинских городах, им следует сооружать специальные поселки. Украинские и русские города не подлежат благоустройству. Немецкие поселения должны всем отличаться от русских — вплоть до внешнего вида…
Можно задуматься: если только одна поездка Бормана имела такие последствия, то сколько планов обсуждалось Гитлером и Борманом в часы их многочисленных бесед с глазу на глаз!
Список документов Бормана, касающихся оккупационной политики, очень длинен и по-своему «разнообразен». К примеру, среди них: письмо Розенбергу от 19 апреля 1941 года о конфискации в России предметов искусства; письмо от 28 ноября 1941 года о недостаточно жестком обращении с советскими военнопленными; протокол от 17 ноября 1942 года о режиме на оккупированных территориях; циркуляр от 29 ноября 1943 года о необходимости жестокого обращения с военнопленными; письмо от 11 января 1944 года о вывозе товаров с оккупированных территорий; декрет от 13 сентября 1944 года об использовании военнопленных для принудительного труда.
Как одержимый Борман повторял варварские идеи Гитлера и как одержимый требовал их осуществления. 19 августа 1942 года Борман писал в одном из своих меморандумов:
«Славяне должны работать на нас. Когда они не будут нам нужны, пусть издыхают. Прививки и немецкое здравоохранение для них излишняя роскошь. Весьма нежелательна славянская плодовитость. Образование — опасно. Достаточно, если они смогут считать до 100. Следует разрешить только такой масштаб образования, который создаст из них приличных подручных. Религию мы оставим как средство отвлечения. Питание дадим такое, чтобы не умирали. Мы — господа, мы стоим на первом месте!»
Борман был верен себе: он стремился предусмотреть все до малейших мелочей. Именно он разработал в 1942 году план увоза с Украины в Германию 400–500 тысяч женщин в течение трех месяцев. Но педантичный рейхслейтер хотел, чтобы даже после смерти они подверглись унижению. Вот строки из его директивы от 5 ноября 1941 года, касающейся погребения русских:
«Для перевозки и погребения трупов гробов не предоставлять. Трупы должны полностью прикрываться крепкой бумагой (промасленной, просмоленной или, если возможно, асфальтовой бумагой) или каким-либо другим подходящим материалом. Перевозка и погребение должны проводиться незаметно. Если нужно похоронить несколько трупов, то должны быть захоронены рядом, а не друг на друге в соответствии с местными обычаями относительно глубины могил. В тех случаях, когда захоронение происходит на кладбищах, следует выбирать отдаленное место. Обряды или украшение могил не допускать».
Борман был далеко не одинок, в его руках были не только параграфы и директивы. Для осуществления идей меморандума от 16 июля он нашел подходящих июдей. Одного из них звали Эрих Кох. Они были связаны давней дружбой по территористическим актам 20-х годов. Когда Кох был назначен рейхскомиссаром Украины, Борман обеспечил, чтобы Кох был подчинен не только Розенбергу, но и ему.
Роль Бормана в создании и осуществлении колонизаторских планов на Востоке неоспорима, и мой собеседник д-р Кёппен даже позволил себе (по его собственному признанию, преувеличенную) формулировку: не кто иной, как Борман виновен в том, что Германия проиграла войну на Востоке. Своим преувеличением мой собеседник хотел подчеркнуть одну мысль, которую мне неоднократно приходилось слышать из уст ряда деятелей рейха (особенно бывших сотрудников министерства Розенберга): все пошло бы иначе, если бы Гитлер слушал не Бормана и Коха, а Розенберга.