— То есть, Петр Константинович просто оказался в неподходящее время в неподходящем месте? — вежливо уточнил Платонов.
— Да, так совпало. Стал жертвой банального убийства с целью грабежа.
— Но куда же он всё-таки шел?
— С этим сложнее. В близлежащих домах никто не опознал покойного по фото.
— Странно, правда?
— Правда, — согласился Козлов. — Объяснить его поведение пока не получается. Хотя случаи бывают разные. Может быть, кто-то не спешит признаваться.
— Вы начали с того, что удалось найти извозчика, который вез Владыкина, — напомнил Григорий Денисович.
Настенные часы, едва не заглушив его последние слова, гулко пробили десять.
— Да, извозчик забрал его на Мойке, прямо от парадного. Вместо адреса Владыкин назвал угол Столярного переулка и Малой Мещанской. Там и расплатился.
— Как выглядит извозчик?
Вопрос показался помощнику градоначальника неожиданным.
— Хм… Да как все извозчики. Армяк с кушаком, шаровары, сапоги.
— Бородат, конечно?
По тону Платонова невозможно было определить, шутит он или нет.
— На убийцу не похож, если вы об этом, — ответил генерал. — У него борода огненно-рыжая, ее легко запомнить.
— А на углу Столярного никто не ждал нашего любителя поздних моционов?
— Извозчик уверяет, что нет. Высадил Владыкина и сам удивился, зачем тот на Мещанскую пожаловал. Но ему-то что? Получил свои копейки, развернулся и укатил.
— Какие же дальнейшие планы у сыскной полиции? Что мне доложить его сиятельству?
Козлов потрогал стреловидный ус.
— Чего греха таить, при Иване Дмитриевиче Путилине9 дела обстояли получше. К сожалению, беда у него со здоровьем, пребывает в долгосрочном отпуске… Все силы бросаем на розыск посыльного.
Стук в дверь помешал продолжению беседы.
— Ваше превосходительство, дозволите? — вчерашний надзиратель, переодетый в штатское и теперь имевший вид вылитого конторщика, деликатно шагнул в кабинет.
Его глаза излучали нескрываемую радость.
— Взяли мальчишку!
Мнимому посыльному недавно стукнуло четырнадцать. Он был щуплым и невысоким даже по сравнению со сверстниками, одет наподобие подмастерья, обут в стоптанные башмаки и, кажется, не умывался сегодня. Его живые, темные глаза бегали туда-сюда, ни на ком и ни на чем не задерживаясь. На ум Платонову пришло сравнение с воробьем, подбирающим крошки перед хлебной лавкой.
Узрев перед собой Козлова в мундире, с шашкой на боку, мальчишка втянул голову в плечи, будто хотел спрятаться. Надзиратель Трубников, сообщивший начальству о задержании, развеял его иллюзии в прах.
— По уложению о наказаниях уголовных и исправительных, тебе каторга полагается. Знаешь об этом? — взял он быка за рога.
Задержанный шмыгнул носом.
— Помилуйте, барин…
— Судью будешь просить. Может, годик скостит.
— За что ж меня?
— За соучастие в убийстве. Как сообщник пойдешь.
Для скорейшего достижения результата опытный Трубников слукавил: мальчишке можно было вменить в вину не соучастие, а лишь пособничество. Впрочем, и за него закон предусматривал реальный срок, без скидки на возраст. Хотя в данном случае модный ныне суд присяжных мог и оправдать обвиняемого.
Этих нюансов страдалец не знал, поэтому в непритворном ужасе начал креститься.
— Какое такое убийство? Что вы, барин?
— Большого человека убили, генеральского звания. Ты помогал душегубу.
— Да что вы… Я только передал…
Растирая слезы по немытому лицу, Лёшка (так звали задержанного) выложил всё, что знал. Он добывал себе пропитание, крутясь возле французского ресторан «Донон», где столовалась самая чистая и денежная публика. Услуги посыльного были частенько востребованы завсегдатаями фешенебельного заведения, и благодарили, бывало, не жадничая. Лёшкин отец, каменщик, умер в позапрошлом году, перед этим страшно помучавшись, так как сорвался со строительных лесов. Мать подалась в прачки. В общем, не ахти какая удивительная житейская история.
Лёшку, по его словам, в пятницу, где-то ближе к девяти вечера, подозвал прилично одетый молодой господин и предложил заработать. Адрес оказался знакомый — там же, на Мойке. Надо было через швейцара передать запечатанный конверт, а на словах добавить, что Петра Константиновича просят спуститься, для него есть устное послание. Владыкину же следовало сказать, что друзья ждут его на углу Столярного переулка и Малой Мещанской улицы.