«Смотри, не напутай. Уши оборву!» — строго предупредил господин, выдав полтинник серебром. От такого, доселе невиданного им вознаграждения Лёшка полетел чертомётом. Исполнил всё, как было велено, и вернулся к ресторану. Наниматель похвалил его, подкинул еще гривенник и уехал на извозчике.
Пособника отыскали, шерстя всех подобных ему малолеток петербургского «дна». Сдал его приятель, перед которым Лёшка неосторожно похвалился полтинником. Поднят он был, действительно, с тюфяка в затрапезной каморке у Сенного рынка.
— На конверте что было? — рявкнул Трубников, куя железо, пока горячо.
— Ничего, — торопливо заверил Лёшка.
— Извозчик ждал этого человека? — вмешался Платонов.
Лёшка искательно поглядел на Трубникова, затем на Козлова. В Григории Денисовиче он, очевидно, не признал значительной персоны. Надзиратель кивнул: дозволяю, мол, говори.
— Нет, подкатил потом. Я видел.
— Опиши его.
— Худой такой, высокий.
— Бритый?
— Бороды не носит, да, — зачастил мальчишка. — Усы были.
— Как у него? — Платонов указал пальцем на Козлова.
— Не, маленькие, тоненькие.
— Глаза какого цвета?
— Серые.
— Точно? Не врешь?
— Господом Богом клянусь, спасителем нашим Иисусом Христом и пресвятой Богородицей! Чтоб мне провалиться! — несчастный Лёшка опять перекрестился.
Когда из допросной комнаты, устроенной на первом этаже, поднялись обратно в кабинет, помощник обер-полицмейстера выглядел озабоченным и несколько сконфуженным.
— Банальное убийство с целью грабежа… — как бы размышляя вслух, промолвил Григорий Денисович.
— Ох, лучше молчите! Что-то совсем скверное на наши головы падает, — Александр Александрович скорчил гримасу, как от приступа мигрени. — А мне к Федору Федоровичу в полдень идти, уже назначено.
— Итак, в деле не меньше трех сообщников?
Министр императорского двора и уделов также не испытал радости от услышанного. Григорий Денисович представил ему свой доклад в том же особняке на Фонтанке, где утром в субботу узнал об убийстве.
— Да, не считая мальчишку, разумеется. Он, по сути, тоже жертва, — заметил Платонов.
— Вы уверены?
— Сначала я подумал, что возле «Донона» орудовал человек из трактира Силантьева. Рост, комплекция, усики… Но глаза не подделать и не заменить. У того, кто днем встречался с Владыкиным, они ярко-голубые. Половой видел его близко и не мог ошибиться. Значит, налицо двое с усиками плюс непосредственный убийца, напомнивший свидетелям цыгана. Первый о чем-то разговаривал, второй выманил из дома, третий зарезал. В ресторан, между прочим, второй злоумышленник не заходил, там его не видели. Берегся, ожидал парнишку на набережной.
Граф Адлерберг пошуршал бумагами, отодвигая их на край необъятного стола. Двумя пальцами за тонкую ручку взял фарфоровую чашку с подноса, отхлебнул свежезаваренного яванского кофе, густой аромат которого сразу поплыл по кабинету.
— Тогда каков мотив преступления? — спросил он.
— Когда будем знать его, быстро найдем виновных. Пока ясно одно: Владыкин был как-то связан с ними.
— Прискорбно. Петр Константинович имел безупречную репутацию и мог успешно продолжить карьеру. Это дурная новость для государя.
Григорий Денисович скользнул взглядом по высоким книжным шкафам и окну, выходившему на набережную.
— Я вас понимаю, Александр Владимирович. В подчинении у Владыкина было всё первое отделение канцелярии, одиннадцать старших и младших помощников. Он ведал делами по хозяйственной, административной и распорядительной частям министерства. Круг обязанностей широкий, и зацепиться нам, увы, особо не за что.
— Но?
— Но я постараюсь.
Министр насладился напитком, сделав несколько глотков подряд, потом продолжил.
— Еще меня интересует странная записка, о которой вы упомянули. Полагаете, именно она лежала в том конверте, который принес якобы посыльный?
— Допускаю, — кивнул Платонов. — В ней печатные буквы, однако у них всё равно есть характерные особенности. Едва ли это почерк Петра Константиновича, я сравнивал.
— Что же такое «Кречет»? Условный знак? Пароль?
— Или прозвище. В любом случае слово ясно указывает на автора. А мальчишка просто сказал, куда следует приехать.