С секунду Сильва смотрел на него. Потом медленно, с огромными предосторожностями перевернул револьвер.
— Вынь палец из предохранительного кольца, Сильва. Передай мне револьвер, держа за рукоятку.
Чантри взял револьвер, и Сильва сказал:
— Теперь дай мне надеть штаны.
— Нет, дружок. Пойдешь, как есть, в подштанниках.
— Чтоб тебя лукавый, я тебя…
— Когда выйдешь. Не сегодня. Идем.
Присси подметала доски перед фасадом почты. Джордж Блэйзер подошел к дверям станции, чтобы поболтать с Хайэтом Джонсоном, идущим от магазина к банку. Но все разговоры оборвались, когда на улице появился Бун Сильва в длинном нижнем белье, босой и вне себя от злости. Борден Чантри шел в двух футах позади, свой револьвер в кобуре, Бунов за поясом.
Лэнг Адамс подошел к входу в «Бон тон» с чашкой кофе в руке. Рядом с ним Эд. Лэнг смотрел, не отрываясь, потом потихоньку выругался.
— Видал когда такое? — довольно отметил происходящее Эд. — Маршал у нас на славу. Это Сильве не забудут, хоть сто лет живи. Ни за что!
— Теперь ему дорога одна, — проговорил Лэнг. — Убить Чантри.
Отворил им Большой Индеец, но сбоку комнаты на диванчике еще рассиживался Ким Бака. Оглянулся на вошедших, ухмыляясь во весь рот.
— Здорово, Бун! Добро пожаловать к родному очагу!
— Пошел к черту! — яростно отозвался тот.
Прошагал в камеру, и дверь с грохотом захлопнулась за ним. В замке повернулся ключ.
— Тебе это даром не пройдет, маршал. На каком основании ты меня задержал?
Чантри улыбнулся.
— Чего-нибудь придумаю. Нарушение общественного спокойствия, например, или бродяжничество. Или появление на улице в непристойном виде. Видишь ли, Бун, я это ради тебя самого сделал. Тут в окрестностях несколько человек отправили к праотцам, а кто, неизвестно. Народ делается очень недоволен, хотят поглядеть, как кто-нибудь на виселице раскачивается — за убитых. Или как кого-то в тюрьму посадили. Я могу показать, что ты был у Пирсона, а его тоже убили, так что ты — единственный, кого можно заполучить. Что ты затюкал остальных, у нас доказательств нет, но и у тебя нет свидетельства, что ты этого не делал. Дать тебе время, может, и добудешь подтверждения, что на моменты убийств ты шлялся где-то еще, но времени-то тебе вряд ли дадут. Так что, — Чантри сохранял на лице выражение искренности, — придется мне тебя выручать. Сохранить в целости твою шею. Единственный способ устроить это — засадить тебя под замок. Если это и не чистая правда, она все равно дает тебе возможность выкрутиться.
Кормежка тут неплохая. Есть газеты и журналы. А потом, ты выглядишь уставшим. По-моему, нуждаешься в отдыхе. Так что ложись себе на нары и ни о чем не волнуйся. Попозже, когда найду время, принесу тебе твои наряды. Пока что хорош и так.
Чантри вышел в канцелярию, закрыв за собой дверь. Бака насмешливо воззрился на него.
— Ты с ним не развязался, маршал. Только оттянул дело. Теперь ему волей-неволей придется тебя пристрелить, когда выйдет.
— По одной вещи за раз, Бака. По одной.
Глава 17
— Ты просил меня приглядывать, что делается, — напомнил тогда Бака. — Тут было тихо, как я не знаю где. Твоя жена выкатила таратайку, уехала за город, но ненадолго.
Бесс? Ее-то куда понесло?
— Кто-нибудь, кроме нее?
— Ну, банкира я не видел. К Блэйзеру заглядывал, на месте. И этот постреленок, у тебя живет. Маккоя мальчишка? По всему городу мызгал. Такого занятого парня в жизни не видал.
Конечно, одному не поспеть за всеми следить. А кровопийца должен быть настороже. Заинтересованный, почему это выпустили Баку, встревоженный неожиданным шагом.
И не надо забывать про овраг за городом. Чего проще: спустился туда, и нет тебя.
Сидя в канцелярии за многострадальным письменным столом, Чантри отклонился назад, поставив стул на задние ножки, и прикрыл глаза. Но спать и не собирался. Потихоньку, методически, пропускал в памяти свои впечатления. И доказательный материал, которого набрал с гулькин нос.
Винтовка пятьдесят второго калибра — орудие убийцы — теперь у него в руках. Но никаких сведений о подобном ружье. Никто из тех, с кем он говорил, не помнил, чтобы его когда видел.
Чантри внезапно поднялся.
— Держи оборону, — сказал, — я буду в «Бон тоне».
Вышел из дверей и стал, посматривая по сторонам и размышляя. В нем шевелилось неясное соображение. Он знал только нескольких, что они связаны с Морой, — а сколько осталось тех, о которых он не знает ничегошеньки?
В качестве мотива для убийства всегда можно предположить месть. Но мститель обычно заботится, чтобы жертва знала, кто и за что. Не всегда, разумеется.
Чантри не считал себя великим мыслителем, но казалось ему: все сходится к одному источнику, и находится он за пределами города. Кто-то, где-то, что-то — старается сохранить тайну.
Боится, что посадят, поэтому? А может быть, он — или она — надеются получить выгоду от своего секрета?
Большая часть соседских дел — денежных и прочих — в маленьком городке известна всем и каждому. Не очень обзаведешься тайнами. Ну, так кто из городских жителей может рассчитывать на поживу? И этого условия достаточно, чтобы оправдать отнятие у человека жизни?
Пин Доувер приехал из Моры и вскоре отправился в могилу.
Джордж Ригинз почти что вычислил, кто убийца, и погиб сам. От несчастного случая или иным путем.
Джо Сэкетт явился в город из Моры и был убит.
Джонни Маккой знал либо видел что-то и был убит. Джонни, кроме того, бывал в Море и вел знакомство с Доувером.
Эд Пирсон теперь… поплатился за то, что знал? Или мог знать? Или его просто убрали с дороги, чтобы расправиться с Борденом Чантри?
Где-то во всем этом должна быть схема, определенная логика. Выслеживая человека или животное, надо представить себе, куда этот человек или животное может направиться. Сумеешь — твоя задача облегчится.
И куда же направляется преступник?
Почему вообще убивают себе подобных?
Из ненависти, мести, ревности и из-за денег — вот наиболее очевидные причины.
Но кто ненавидел Пина? Никто. Кому было нужно что-то из его имущества? Никому. Убили ради мести? Но он появился здесь не один год назад, и, если преступник — местный, чего ему было так долго ждать?
Джо Сэкетт — вообще посторонний. На него злиться некому и не за что.
Единственное что — Мора. Чантри вновь пришел к заключению: убитые расстались с жизнью потому, что что-то знали. Или подозревались в этом.
Вероятно, все же деньги.
Одна мысль неожиданно пришла ему в голову, и он отбросил ее. Смешно!
И Чантри медленно поплелся вдоль улицы в направлении «Бон тона».
Бун Сильва лежал на спине. В своей камере и в своем нижнем белье. Злости у него поубавилось, и здравый смысл начинал одерживать верх. Наемник обладал хитростью дикого животного, знал, что для него хорошо и что плохо. Рисковал, но внутренне был собран и постоянно держался настороже.
Теперь он признал сам перед собой: Чантри одолел его по-честному. Мысленно прошелся по цепи событий еще раз… Не следовало ли ему положиться на удачу и выстрелить?
Нет. Если бы он так поступил, то лежал бы сейчас мертвый. К этому времени уже закопали бы… А он живой, и даже очень. Стал бы Борден Чантри стрелять? Сильва задал себе этот вопрос и вспомнил глаза своего противника. Да, такой бы стал. Нужна недюжинная смелость, чтобы так, чуть не вплотную к дулу револьвера, бросить другому вызов.
На приличном расстоянии если… другое было бы дело. Бун Сильва не одного человека застрелил, ведь стрелял он быстрее, чем большинство людей, и лучше попадал в цель, так что шанс на победу у него был неплохой. Гораздо выше среднего. Когда он доставал оружие, имея в виду кого-то, этот кто-то уже был труп.
Иногда он пробовал вообразить себе: появляется стрелок проворнее его… Сильва не мог поверить в его существование. Ладно, пусть скорее, но уж в меткости с ним никто не сравнится.