К Рябчуку у Маслихова был разговор. Проверять этого парня не нужно. Как на самого себя можно положиться. С ним каждый хотел работать. С ним безопасно. Загонки точно нарежет. Где что сломалось, мигом отыщет. Сам простоит, а другому поможет.
Уже не первый год ходил с ним в паре Иван Карклин. Иван уговорил Рябчука, чтобы работать им вместе. Сам-то он и сейчас кое в чем слабоват, хотя не первый год на комбайне. А года три назад от Рябчука ни на шаг. С каждой мелочью лез. Да потом ему вообще трудно одному. На левой руке нет двух пальцев. Так что в ремонте ему нелегко. Рябчука же не надо просить, чтобы помог.
Он всем был бы хорош — Иван Карклин, если бы немного не жадничал. Чуть что — семья, мол, у меня, мне бы побольше заработать. Ругались они из-за этого с Рябчуком, но до ссоры не доходило.
Маслихов хотел предложить Рябчуку возглавить звено. Такое же, как у Александра Еремина. Тоже с новичками. К звеньевому — на комбайн штурвального. Если где поломка и звеньевому некогда, штурвальный сам ведет машину. На Рябчука можно было положиться. Не сошлется, что голова у него одна и за других думать некогда.
…Рябчук остановил комбайн, закурил. В черном комбинезоне, без фуражки, отчего его темные кудрявые волосы покрылись белесым пухом. Лицо в улыбке, сам простой, доверчивый.
— Я согласен, — сказал Рябчук, когда ему все растолковали. — Кого дадите?
— Давай вместе решим.
Маслихов называл механизаторов. От двоих Рябчук отказался.
— Эти на третьей скорости через бревна начнут ездить, — сказал он. — А остальных беру. Значит, я пятый буду. Звено так звено, и никаких гаек.
— Завтра уже вместе поедете, — сказал Маслихов. — Кстати, — вспомнил он, — а Иван не откажется?
Рябчук задумался: «Не должен. Откажется — больше от меня ничего не возьмет».
Уже отъезжая, Маслихов услыхал:
— У Еремина как дела?
— Хороши, — крикнул Маслихов.
«Интересуется, — подумал он. — Этот не отстанет. Да и другим прохлаждаться не даст».
Маслихов решил еще заехать к Еремину. Его звено косило рядом с дорогой. Ехал и думал об этом парне. Не все в совхозе взяли новые широкозахватные жатки. Шопа Кумпеев отказался сразу. «Буду я возиться с ней, — сказал он. — Пока ее обуздаешь — зима придет». А Еремин взял, на все звено взял. Сейчас у него в звене шесть комбайнов с жатками ЖВН-10. Не только жатки новые, но почти все комбайнеры по первому году работают. Один только Шеин с прошлого года остался.
«Как там Вася Петренко, — вспомнил Маслихов своего шофера. — Петренко парень с головой. Будет работать».
…День подходил к закату. Небо в некрупных облаках с уже загустевшей окраской.
Неподалеку от дороги, на четырехсотгектарном массиве, Маслихов увидел комбайны. Ереминские. Один, второй, третий… пятый. «А почему шестой стоит? С кем эта беда?»
Маслихов поехал прямо по полосе. Удивился. Сам звеньевой застрял.
— Что у тебя стряслось? — спросил Маслихов.
— Да это не мой, — ответил Еремин. — У Шеина комбайн сломался. Он на мой пересел. Готово уже все, механик приезжал.
— Завтра пришлем тебе штурвального, — сказал Маслихов. — Легче будет.
Они поговорили еще минут пятнадцать. Маслихов спросил, как здоровье жены, скоро ли ее выпишут из больницы. Прощаясь, спросил:
— Как звено?
— Подгонка идет, Александр Петрович.
— Ну, тогда в добрый путь!
Еремин включил мотор. Маслихов еще постоял на полосе, глядя, как десятиметровая полоса уходит все дальше от него. По тысяче гектаров на брата взялись скосить члены звена Еремина. Вчера у них на жатку уже пришлось по пятьдесят гектаров. Обкатают жатки — и до сотни дотянут.
Наступил вечер. Маслихов как обычно постукивает по барометру у себя в кабинете, выглядывает в окно, куда ушло солнце. Спрашивает у Аверьянова:
— Михаил Петрович, посмотри, пожалуйста, что твой «колдун» подсказывает.
Аверьянов листает толстую записную книжку, в которой расписан каждый день всех двенадцати месяцев года.
— Так, завтра у нас 28 августа, — говорит Аверьянов. — А что было 28 марта? Мороз, Александр Петрович, пурга. Завтра ясно будет.
— А не обманет твой «колдун»? — смеется Маслихов.
— Отклонения бывают, но часто и соответствует.
— Ну, утро вечера мудренее, — Маслихов встает из-за стола. — До завтра!
Андреевка — деревня, каких много в Брединских степях. Вся на пригорке, начиная от новой улицы с двухэтажными домами, балконами. С каждым днем она словно поднимается по пригорку вверх, со ступеньки на ступеньку. На самой макушке пригорка башенный кран, под стрелой его стены будущего здания.