— Не понимаю вас, Борис Николаевич. Я, кажется, ничем от других не отличился. Может быть, побольше других сплю сейчас…
В динамике послышался смех. Это была стрела, пущенная в адрес руководства.
Потом, начиная раздражаться от нетерпения, Касьянов еще раз спросил:
— Я все-таки прошу объяснить.
— Шефы к нам приехали. Твои товарищи из депо.
Касьянов вдруг почувствовал, что у него что-то сжалось внутри и начало подниматься вверх, поднимая вместе с собой со стула и его самого. Он был уверен, что вместе с шефами приехала Тоня. Она не могла не приехать.
— Где же они сейчас, Борис Николаевич?! — уже не сдерживая радости, закричал Касьянов.
— Встречай угощением. К тебе поехали.
Касьянов бросил трубку и кинулся к двери. Но вспомнив, что разговор еще не окончен, вернулся. В репродукторе был слышен голос Зайцева:
— Касьянов… Касьянов… Что молчишь?
Касьянов взял микрофон и торопливо ответил:
— Слушаю.
— Я самого главного тебе не сказал. Твои товарищи привезли баббит Б-83. Тут его на весь совхоз хватит, а сказали, что все это тебе. Сколько ни просил половину совхозному складу отпустить, — и слушать не хотят. Сгрузили ящики и часового поставили. Никого не подпускают.
Как только Зайцев кончил, в репродукторе зашумели сразу все бригадиры. Каждый просил удружить несколько слитков. Вспоминали «старую дружбу», хотя Касьянов виделся с ними только на совещаниях. Когда шум утих, он проговорил в микрофон.
— Борис Николаевич? Отдаю весь баббит в ваше распоряжение.
— Спасибо. Я знал, что ты другого не скажешь. А теперь я позову сюда часового. Ты ему сам скажи. А то он мне не верит.
ПЕРВЫЕ ДОМА.
Через несколько минут Владимир услышал радостный голос своего друга Сени Черкашина:
— Здорово, Володя! Как поживаешь?
— Так вот кто, оказывается, грозный часовой! — закричал удивленный Касьянов. — Семен! Что же ты ко мне сюда не поехал?
— По жребию досталось ящики караулить. Никто не хотел оставаться.
У Владимира от радостного возбуждения застряли в горле слова.
— Ладно, Володя, не буду тебя сейчас задерживать. Увидимся, тогда обо всем поговорим. Они обещали тебя сюда привезти, — сказал Черкашин и многозначительно добавил: — Встречай у себя там дорогого гостя.
На этом и закончилась перекличка.
Когда Касьянов вышел из вагончика, его лицо осветилось такой открытой радостью, что она была замечена всеми. Трактористы удивленно переглянулись: таким они не видели еще своего бригадира.
— Ты что-то именинником сегодня выглядишь, — сказал Маликов, откладывая в сторону газету. — Давай, порадуй и нас.
Владимир не заставил себя просить вторично.
— Товарищи, к нам едут шефы! Они привезли нам баббит!
Радость бригадира, подхваченная всеми трактористами, слилась в одну общую радость.
— Ребята, что же мы сидим? — первой опомнилась Строкова, — надо же приготовиться к встрече.
Трактористы вскочили со своих мест, но как-то сразу, вспомнив, что готовиться-то здесь, в степи, собственно говоря, нечего и нечем, застыли в смущенном недоумении.
— Эх, был бы поблизости гастроном, — вздохнул Тихон, — мы бы нашли чем встретить гостей.
Кто-то закричал:
— Едут!
Все заспешили навстречу показавшейся из-за пшеницы машине.
Когда машина остановилась, ее сразу окружили, — так что не стало видно приехавших. Владимир подходил к машине не торопясь, словно разжигал в себе остроту встречи с Тоней. Тоня сама, пробив толпу, вышла к нему навстречу. Увидев Касьянова, она остановилась. Серьезный и тихий приближался к ней Владимир. Но когда осталось несколько шагов, Тоня с тихим стоном бросилась навстречу и упала к нему на руки. Они никого не видели вокруг себя.
Владимир спросил:
— Ну, как ты надумала сюда приехать? И как же тебя Зверев отпустил?
Тоня смотрела на Владимира глазами, полными слез, в которых отражались зайчики солнца. Она даже не пыталась их вытирать.
— Зверев сам и организовал эту шефскую поездку. Какой, Володя, он хороший человек!
Перед отъездом сюда у Владимира сложилось другое мнение о Звереве, но сейчас он был готов верить любому слову Тони.
— Знаешь, Володя, как все это получилось? Вызвал меня Зверев к себе по служебным обязанностям, беседуем с ним, а потом он, как бы между прочим, спрашивает: «А когда ты думаешь к Касьянову ехать?» А сам свои хитрющие глаза прищуривает.