На границе двух республик — Российской и Казахской, там, где заросшие буйным подорожником проселки разделяют земли трех областей — Оренбургской, Кустанайской и Актюбинской — раскинулись пшеничные поля совхоза «Восточный».
Ни весной, ни летом здесь не останавливалась ни одна тучка. Слишком уж торопливые июльские дожди передвигались крупными перекатами, не сделав ни одного привала на западном берегу Тобола. И все же эта солнечная закраина Оренбуржья ослепляет августовской бронзой спелых хлебов, выстоявших наперекор всем немилостям взбалмошной природы.
Вездеход мчится со скоростью шестьдесят-семьдесят километров в час, а кажется, что он еле-еле движется, — так бесконечен и велик в своем однообразии пшеничный разлив. Лишь кое-где вскинутся над параллельными дорогами серые клубочки пенной пыли и тут же растают в раскаленном воздухе. Да беркут вдруг камнем упадет из поднебесья и, чуть коснувшись гребня ближнего пригорка распластанным крылом, снова легко взмоет ввысь. Кругом хлеба, хлеба, хлеба. Мягкая пшеница — светло-желтая, а твердая отливает красной медью, чуть потемневшей от времени. И когда подует свежий ветерок, то чудится: тихим мелодичным звоном наполняется вся степь.
Пока мы добирались до далекого зеленого берега — просяного поля, Иван Дмитриевич Задремайлов, директор совхоза «Восточный», неторопливо и, видно, не в первый раз, обстоятельно рассказывал:
— В прошлом году три четверти зяби было вспахано вслед за комбайнами. Зимой проводили снегозадержание на двадцати тысячах гектаров. Это тоже кое-что значит. Немалое значение имеет и заделка семян на глубину до восьми сантиметров. Норму высева на гектар довели до 145 килограммов. Узкорядный и перекрестный сев был проведен на 25 тысячах гектаров. Это тоже дало прибавку, примерно, два-три центнера на гектар. Сеяли поперек пахоты. Кстати сказать, пахота у нас чередуется: один год пашем вдоль загона, другой год — поперек. Пшеничка у нас, правда, получилась невысокой, но колос полновесный. На иных клетках соберем пятнадцать, а то и все восемнадцать центнеров с гектара. Пшеничка — растение умное, бережливое; она, заметьте, очень экономно расходует влагу, будто приберегая ее для налива. Но надо, конечно, иметь, что расходовать и приберегать…
Слушая его, мы невольно суммировали все эти прибавки, из которых складывался в общем вполне приличный урожай на огромном массиве целины: зябь дала столько-то, снегозадержание — столько-то, перекрестный сев — столько-то… Для неопытного глаза море хлебов казалось однообразно-ровным, а директор совхоза, привычно-бегло поглядывая то вправо, то влево, каждый раз безошибочно отмечал, что и где было недоделано прошлой осенью, зимой, весной. Для нас едва уловимые переливы, мягкие переходы, — вся эта замысловатая игра оттенков золото-медной краски была сплошной поэзией, а для него — какой-то живой агрономической диаграммой, вызывающей новые раздумья. И он, действительно, думал уже о будущем.
— Вот поднимем еще десяток тысяч гектаров целины, — заговорил Иван Дмитриевич другим тоном, чуть мечтательно, — да как размахнемся — засеем шестьдесят с лишним тысяч гектаров! Нет, южная степь ни в какое сравнение не идет с оренбургской. Надо лишь уметь ценить каплю влаги — и урожай всегда будет. Ах, как недостает иной раз одной-единственной капли для зернышка. Ну, ничего-ничего, повоюем, теперь как будто малость научились воевать-то, — и он, прищурившись, долго смотрел в светло-оранжевую даль, где в полуденном волнистом мареве шли по горизонту комбайны Казахстана.
Оказывается, директор совхоза тоже романтик, хотя и любит свои экономические выкладки. Впрочем, в степи приживаются люди с открытой, как степь, душой.
К вечеру игривый ветерок, досыта набегавшийся за день, утихомирился. Длинные ленты пыли неподвижно повисли над полевыми дорогами. Грузовики с зерном двигались под прикрытием завесы, то и дело перемигиваясь фарами с встречными порожними автомобилями. Густо-багровый, с тонким темным ободком диск солнца медленно плыл над степью, клонясь к закату. Гул машин все нарастал и нарастал. На привольных берегах Тобола начиналась решающая битва — на поля выходили сотни уборочных машин, из дальнего тыла подтягивались автомобильные колонны.
Вывел свой сцеп комбайнов и Сергей Павлович Лычагин, Герой Социалистического Труда. Мы встретились с ним, когда он уже заканчивал убирать первый загон — 85 гектаров. Начало неплохое.
— Пора бы и отдохнуть до рассвета, — посоветовали ему.
Он улыбнулся, стряхнул пыль с комбинезона, прикурил, жадно затянулся и потом уже ответил: