До выезда в поле оставалось еще не меньше месяца. Чем заниматься? Готовили жилье — штукатурили, белили, мыли полы, сколачивали нары. Прозаическая работа. Ни у кого к ней душа не лежала. Смотрели на нее снисходительно.
Ездили на отделение сортировать зерно. До отделения километров десять. Транспорт — сани. Использовался только в поселке. Едва выезжали в степь — все соскакивали с саней. Бег восполнял несовершенства городской одежды.
На отделении один дом и склады. В доме жил кладовщик Иван Николаевич Кокалевский и его жена тетя Вера.
Тетя Вера каждый раз не удерживалась, чтобы не удивиться:
— Как же вы не замерзаете?
Отшучивались:
— А что нам замерзать, молодым-то!
— На санях и околеть можно.
— А мы не на санях, а за санями.
Многое тете Вере непонятно. Что их погнало из городов, от матерей? И вроде довольны даже. Хохочут себе. Ах, молодежь!
А молодежь погрелась — и в склады…
Когда отзвенели ручьи и над степью заиграло марево, всех тянуло к земле, пахать. Пусть не на трактор — на плуг!
Нужно было иметь твердость, чтобы уговорить себя и согласиться на «обыкновенную» работу. В душе-то понимали, что всем пахать нельзя, но приехать на целину, чтобы готовить щи или подвозить воду…
Вера принялась за привычное дело — она стала бухгалтером отделения. Привычное? Да, все было знакомо, кроме одного — сельскохозяйственного производства. Этому пришлось учиться на ходу.
Первые гектары отвоеванной у целины земли — первые цифры в бухгалтерских бригадах. Бумаг мало. Кабинет более чем скромный: уголок в вагончике, столик (счеты и то не поместятся) и собственный чемодан вместо стула…
Хозяйкой бригадной кухни стала Фаина. Ничего не скажешь — обыкновенная работа. Все равно что дома, в Магнитогорске. Только нужно вставать в четыре часа утра, чтобы приготовить завтрак, только за продуктами нужно ездить за десять километров на подводе, неумело понукая лошадь, которую, кстати, нужно запрягать и распрягать, только очень мало посуды…
Трактористов, которые пахали целину, кормила Фаина. Она выезжала в степь наугад, к горизонту, где, по заверениям бригадира, рано или поздно должны всплыть крохотные точки тракторов, ползущих вдоль загонок. Она подавала чумазым трактористам алюминиевые миски со щами, отвечала на их шутки, смеялась. А когда возвращалась в бригаду, нужно было уже готовить ужин.
Тане Николаевой повезло — она стала прицепщицей. Правда, тракторист оказался какой-то недобрый. Сидит она на прицепе, крутит баранку, скорей для видимости, чем для дела, потому что толком не знает, что к чему. А тракторист остановит трактор среди загонки и вместо того, чтобы спокойно объяснить, орет на нее, дескать, какого черта делает не так, как нужно. Ну, а после такой нахлобучки и вовсе ничего не ладится.
Полмесяца прошло, ни слова доброго, ни совета дельного не дождалась. Только хмурился и злился. Ему работать надо, а не учить — так считал.
Перевели на другой трактор, к Ивану Беркуту. И дело пошло, и на душе стало легче. Иван научил и смазывать плуг, и регулировать его, и управлять. И она помогала ухаживать за трактором. Привыкла.
Ко многому приходилось привыкать — к пыли, к зною, к мозолям. Уставали, порядком уставали.
Но вечером, после смены… Стоило умыться, поужинать — усталости вроде и не было. Когда опускались сумерки, зажигали костер, усаживались вокруг него, и начинались задушевные разговоры. Каждый рассказывал о себе.
А потом кто-нибудь потихоньку начинал песню… Приятно было смотреть на огонь, петь и думать о том, что еще совсем недавно они ничего не знали друг о друге, а теперь ночная степь свела их к костру, у которого каждому тепло и просто, словно в большой дружной семье.
…Наверное, по всему целинному краю в такие летние ночи горели костры и звучали песни.
Пели допоздна. И сами удивлялись, как плавно льются их голоса.
— Так бы на сцене спеть, а, ребята?
Мечтали о сцене. И не подозревали о том, что через несколько лет на сценах театров зрители увидят такую же ночь, таких же парней и девчат, размечтавшихся у костра…
А однажды вечером всех ждал сюрприз. Вернувшись с полей в бригаду, увидели: на столе стоял патефон с пластинками, гармонь и приемник. Девчата принялись крутить пластинки, а парни тут же сколотили в вагончике столик для приемника, и вскоре все собрались, чтобы послушать последние известия из Москвы.
Нашелся и гармонист. Едва он взял первые аккорды, начались на полевом стане танцы.
Веселым был тот вечер. Дело даже не в том, что теперь можно было послушать музыку, потанцевать. Радовали подарки. Их прислали рабочие Магнитогорского металлургического комбината.