И должно ждать конца столетий, когда утихнет он в последнем колебании своем и существа все обретут покой.
Какое изумление ждет тех, которые в своей земной юдоли посмели мнить о запредельном мире как о ничтожестве, презрев движение вселенской жизни?
И был бы Бог долготерпением прославлен, коль не сумел бы удивить потомков человеков, спешащих в область бытия и света?
Когда они окажутся в уделе, где смогут созерцать флюид простой и постоянный, исток и принцип всех движений, несущий всюду жизни полноту?
Где обрести идею подлинного света, что просвещает при рождении человека? Ведь в жизни дольней мы – пловцы во мраке и атмосфере смутных очертаний.
Премудрость, сколь прекрасна ты, ведь падшее создание способно стать спутником твоим, когда сумеет воспринять и самый малый из твоих лучей.
12
Да будет жизнь моя псалмом и песнью непрестанной: мощь Бога моего не ведает границ.
Хвалю создавшего я душу человека из сгустка добродетелей своих.
Его хвалю: все мыслящие твари – свидетели Его существованья.
Его я восхвалю: итак, душа людская проявлена как Он посредством слова.
Его я восхвалю: не покидает никогда Он человека в его несчастий.
Его я восхвалю: Он наставляет человека, подобно нежной матери, что учит своего ребенка шагам первоначальным.
Его я восхвалю, поскольку дал возможность человеку использовать животных в обработке пашен.
О, Люди, прекратите доказывать существованье Бога лишь естеством вещественным. Хотя и тут вы в силах доказать могущество и творчество Господни.
Когда бы материальная природа, исполнив все свои предназначенья, уже бы не существовала боле, как доказали б вы Создавшего ее?
И коль ее вы делаете вечной, то сообщите ей со святостью премудрость, что Бога Вашего достойны, убрав все образы, которые она собой являет: становятся излишними они.
Когда б она не обладала мыслью и свободой, как объяснили бы в ней нестроенья, видимые взору.
Пусть говорят о вящей славе Божьей небеса, хотя Его любовь и мудрость свидетельство свое запечатлели достоверно на сердце человеческом.
И в сущности бессмертной нашей, превосходящей всякие границы, таится знак, вещающий о Боге, святом и сокровенном, животворящем, к которому должны мы возносить свои благодаренья.
И если вдруг вселенная угаснет, реальность Божия ни в чем не умалится: одной лишь человеческой душе дано воскреснуть на обломках мирозданья.
И если приглушаете вы душу и охлаждаете бездействием ее, нет больше Бога для нее, но нет и Бога больше во вселенной.
Держу я бдящей свою душу, вот почему со мной всегда присутствие Господне.
Ее я устремляю постигать законы Бога в размышленьях.
Ее я устремляю познавать и в жизни применять итог благодеяний.
Ее я устремляю возрождаться в источниках животворящих.
Ее я устремляю воспевать все чудеса Господни, безмерность милосердия Творца к Его творенью – человеку.
И смогут ли мгновения, когда не будет уж слышна молитва, остановить Господне милосердие? Да будет жизнь моя псалмом и песнью непрестанной, ведь сила и любовь Твои, Мой Бог, не ведают пределов.
И только приступлю Всевышнего восславить, пошлет он мне Святого Духа.
Тот станет мне Утешителем мирным.
И сделает меня покорным Божьему порядку.
Внушит любовь мне к Дому Бога моего.
Она же принесет мне избавленье.
Тьма заблуждения отринет от меня, чтоб быть вовек низверженной в пучинах мрака.
13
Вот падает хрустальный кубок вниз и бьется. Мгновение назад еще полезным был предметом он, когда могли вы поднести его к устам, испив приятный укрепляющий напиток.
Его осколки острые сейчас способны только ранить вашу руку.
Упавший и разбившийся о землю кубок собой являет благосклонность властолюбца, вдруг обернувшуюся гневом.
Спокойный, кроткий этот муж в своей не помутненной славе; когда ж она подвергнется напасти, возьмет он с жертвенника жгучий уголь и кинет вам в лицо, хотя уместней было б собственную славу охранить.
Увы, ему уже не нужен разум, дабы привлечь ее опять – ему позволено прибегнуть к силе власти.
Беда ягненку, оказавшемуся вдруг в сени его карающей десницы. Он разорвет его, сказав затем, что тот являлся тигром; и все за истину воспримут это.
Утешьтесь же о мiрe сем, безвластные творенья. Ведь на себя самих сановники возводят два суда. Пусть осуждают вас они одним, когда вы даже невиновны; другой обязывает их совсем пересмотреть свой приговор.