В действительности победа римлян над этими народами не была полной и окончательной Сопротивление римлянам на Востоке не прекращалось. Умный, образованный и энергичный царь эллинистического государства Понт с персидским именем Митридат — «Дарованный Митрой» (индоиранским богом солнца, правды, справедливости, верности договорам) и греческим прозвищем Евпатор — «Рожденный славным отцом», — коварный, хитрый, беззастенчивый в средствах и высокомерный, неоднократно заключал союзы с соседними государствами, вновь и вновь бросая дерзкий вызов претензиям Рима на «мировое» господство. Повсюду, даже в греческих городах, Митридата приветствовали, как долгожданного освободителя от римского господства.
Царь Понта Митридат VI Евпатор на монете
Царь Понта Митридат VI (прозванный греками еще и «Дионисом», что намекало на его родство с богами-олимпийцами) навязывал своему заклятому врагу, раскинувшемуся в далекой Италии на Тибре, войну за войной. Римляне посылали против Митридата одного полководца за другим. Каждый из римских «дуксов» побеждал Митридата, навязывал ему выгодный Риму мир, жег, убивал и грабил. Однако сопротивление угнетенных и доведенных до отчаяния народов всякий раз возобновлялось.
И лишь Помпею удалось, наконец, полностью уничтожить Митридата. После чего на Востоке наступила тишина… поистине кладбищенская.
Однако между большими войнами постоянно происходили мелкие стычки, бои местного значения, антипартизанские (а если угодно — контртеррористические) операции (выражаясь современным языком), осады не желавших подчиняться римлянам, прибрежных крепостей, восстания отдельных городов, рейды морских разбойников…В общем, «вечный бой, покой нам только снится…», как писал впоследствии Александр Блок в своем прославленном «На поле Куликовом»…
Главной целью и задачей поседелого под шлемом претора Марка Терма было усмирение Митилен — типичная операция местного значения. Митилены — «город, известнейший как по своим естественным условиям и местоположению, так и по расположению и красоте зданий, с его красивыми и плодородными землями» (Цицерон), замордованный римлянами до утраты чувства самосохранения, восстала. «Греколюбец» Митридат VI (который возводил свое происхождение не только к древним персидским царям из династии Ахеменидов, но, по другой линии — и к сменившему Ахеменидов на троне «царей всей Азии» Александру Македонскому, потомку Ахилла), обещал прислать морем помощь сильно укрепленному и потому успешно противостоявшему осаждавшим его римским войскам греческому городу, однако обещанная им помощь все не приходила. Но и Марк Терм, в свою очередь, ждал подхода флота союзного римлянам царя Вифинии Никомеда, без чьих кораблей не мог успешно противостоять Митридату на море.
Однако и вифинский флот заставлял себя ждать. Подобная «вялотекущая» война требовала от своих участников большого терпения. В конце концов, претор Терм поручил опекаемому им молодому сыну своего покойного друга Цезаря Старшего ответственную дипломатическую миссию. Отпрыск рода Юлиев был направлен к царю (или, по-гречески — василевсу) Вифинии (азиатской области, расположенной между Черным и Мраморным морем, или, выражаясь на античный лад — между Понтом Евксинским и Пропонтидой) Никомеду, чтобы поторопить этого римского вассала прислать Терму обещанные корабли. Наверняка данное поручение стало для Гая Юлия, привычного к столичной светской жизни, желанной и долгожданной возможностью сменить обстановку, вырваться хотя бы на время из однообразия жизни в военном лагере и казавшейся ему — столичному «мажору» — серой и безрадостной атмосферы эллинистической провинциальной скуки.
Его миссия оказалась успешной. Причем не только потому, что Цезарю удалось уговорить Никомеда прислать Терму обещанные корабли. Но и потому, что, как утверждали злые языки, молодой римлянин добился большого успеха и на «личном фронте». Утверждали, что Цезарь чрезвычайно понравился вифинскому «мини-самодержцу». Некие римские «торговые гости» (купцы), присутствовавшие на многолюдном пиршестве у Никомеда, не нашли ничего лучшего, как, по возвращении домой, немедленно распространить скандальную новость. Купцы, если верить Гаю Меммию (даже называвшему этих очевидцев по именам), якобы видели Цезаря, гордого отпрыска квиритской знати, прислуживающего, в пурпурном одеянии, «варварскому» царьку (хот сам Никомед наверняка считал себя, да в общем-то, и был культурным просвещенным эллином) среди других его любимчиков, в качестве виночерпия, как юный Ганимед — Юпитеру! «Эй, Эй! Соберем мальчиколюбцев изощренных!» («Сатирикон»)…