— Федор Захарыч, дай-ка докурить, — быстро попросил Сергей, явно не давая возможности чего-то досказать Федору. Когда тот передал большой окурок, Сергей серьезно поинтересовался: — Ружье-то пристрелял, Федор Захарыч?
Максим удивленно посмотрел на Сергея. В поселке все знают: Кравченко перед каждой охотой пристреливает ружье, больше того, на пристрелки тратит патронов не меньше, чем на дичь. И любит Федор похвалить ружье. Вот и удивился Максим вопросу Сергея, что-то в этом было непонятным.
— У-у, подобрал какой заряд! — воскликнул Федор. — Ружье у меня прелесть, любой заряд принимает и дай бог как бьет. Но сегодня подобрал — мечта! Газету развернул и врезал. Кусочка не найдешь на цигарку, вся изрешечена!
— Под дудака это плохо, — пожалел Сергей.
— Да обожди ты, что ты не дашь досказать? — возмутился Федор, недовольно морщась. — Заряд лег кучами, гнездами, понимаешь?!
— А-а, тогда другое дело. Глянь-ка, Саенко нас вышел встречать, — Сергей указал кнутовищем в сторону показавшейся фермы.
На вершине высокого красноглинного бугра, в окружении больших белых овчарок, стоял Саенко, оглядывая степь. Дорога сбежала в пологий сухой ерик, весь изрытый колодцами-худуками. Сергей обвел их взглядом, восхищенно пояснил Максиму:
— Работа Макара Андреича, пресную воду искал. Два года рыл, кто только не советовал ему бросить. Соленой сколько хочешь отыскал, а на пресную наткнулся лишь в этом году.
— На дудаков хорошо охотиться, если чуть запуржит, — вновь поучая, заговорил Федор. — Подниматься им не хочется, подпускают близко, цепь можно положить почти рядом с ними, и загонщику далеко заезжать не надо. Вот тут если промажешь, то…
— Вот тот худук видишь, Максим? — перебил Федора опять Сергей. — Тот, что с деревянным срубом. Кругом него соленая вода, а в нем пресная, аж сладкая! И воды дает много, хватает Саенковой отаре за глаза, с других ферм ездят сюда.
Из ерика выбрались уже за бугром, сразу увиделась ферма. Большим квадратом добротных построек спряталась она от холодных северных ветров в низине, чуть в стороне от нее стоял дом чабана. От него навстречу подводе кинулись овчарки, со злобным лаем окружили едущих. Федор поднял ноги в телегу, посоветовал Максиму:
— Будешь охотиться около отары, кинутся вот такие — не бойся. Встань, замри! Обнюхают, увидят, что ты им не угрожаешь, на отару нападать не собираешься, и отойдут. После можешь идти куда хочешь. Побежишь — пропал, разорвут.
Саенко взмахом отогнал овчарок, подал всем руку, пошутил:
— Нюх у тебя, Сергей, получше лисьего. Вчера дудаки появились, сегодня ты тут как тут. Кто-нибудь передал из степи?
— Сорока на хвосте принесла, — засмеялся Сергей.
После шумного и долгого ужина улеглись спать. Макар Андреевич остался бодрствовать до полуночи, потом его сменит супруга Софья Николаевна, она же утром отправится с подпаском, второй рукой чабана, пасти отару. А Макар Андреевич поедет загонять дудаков. Саенко знатный чабан, отличный стрелок по зайцам. Правда, по пролетной он… мазила, но об этом ему сказать ни-ни, ни слова! Зато лучшего загонщика дроф от Кизляра и до Астрахани даже не пытайтесь искать, славится этим он.
…Охотники к восходу солнца были около Цумука, километров двадцать от фермы. Погода была что надо: земля подмерзла — легко идти и ехать, чуть сумеречно — видимость хорошая и солнце не будет слепить при выстреле. Вскоре Саенко увидел дроф. Они паслись в большой с сочными зеленями низине. Сергей принялся считать их, дошел до тридцати и сбился. Кравченко долго всматривался, близоруко щуря маленькие серые глаза, наконец-то подтвердил:
— Они. И не пуганые. — Начал советовать, где положить цепь, как заезжать. Сергей незаметно наступил ему на ногу, Федор торопливо извинился: — Ну, это дело Макара Андреича.
Максим внимательно наблюдал за дрофами. Они кормились тесной стаей. Большой дрофич, видимо вожак, подняв высоко маленькую голову, зорко следил за подводой, которая как будто двигалась стороной.
Еще до войны дрофы почти не боялись человека, часто паслись рядом с отарами, недалеко от ферм и дорог. С увеличением населения в Прикаспии, появлением машин и мотоциклов, небывалым ростом числа людей с ружьями дрофы стали намного осторожнее. Даже одинокого путника близко не подпускают, взлетают, освобождая ему дорогу. Раньше охотились и на пролете, теперь только загонами. Едет один на подводе, три-четыре человека за нею прячутся, по команде загонщика падают на землю за куст, в малую промоину, за небольшой бугорок.