– Обязательно будет, но так даже лучше получится: тем ярче будут потом выглядеть наши с вами достижения, Сергей Павлович. На фоне клеветы злобных завистников. Главное – продержаться до Олимпиады. Только вам оценивать – хватит ли на это сил. Второго такого шанса уже не будет. Сейчас мы только и исключительно ваша команда – экспериментальная группа общества Буревестник, а весной меня наверняка призовут в армию и заставят выступать за ЦСКА. А уж они-то точно ни с кем делиться не захотят.
– Эти – да… Делиться они привыкли по принципу: моё – это моё, а твоё – наше общее. Но слишком уж сложный у тебя получится график стартов.
– Довольно плотный, но вроде везде успеваю. Самое узкое окно – четыре часа, между прыжками с большого трамплина и конькобежной десяткой. Четыре часа между стартами, в случае самой неудачной жеребьёвки – последним прыгаю и первым бегу, будет меньше часа, но объекты в городе, успею даже пешком.
– Что ж, быть посему. Фонды перераспределим, командировку устроим, за такой короткий срок сожрать меня точно не успеют. А дальше… что ты говорил про команду, Максим?
– Пробовать надо, Сергей Павлович, а пока просто некогда. Для команды нужно учить детей, эти обломы, – Вороной кивнул на соседей по комнате, – своего потолка уже достигли. Из таких команду не создашь.
– И каков-же у них потолок?
– Вадик лыжный спринтер. К Олимпиаде сделаем из него двоеборца, к следующей будет готов и в чистых прыжках. Аслан вывезет любой вид борьбы в своей весовой категории. Так что нет никакого смысла делать из них посредственных игроков, лучшее – враг хорошего. Командами мы с вами займёмся потом, когда я из армии вернусь.
– А отпустят тебя вояки?
– У нас ведь сейчас не проклятый царизм и рекрутский набор на всю жизнь, Сергей Павлович. Отслужу два года и вернусь. Мне ещё этому ЦСКА за родной "Трактор" отомстить надо.
– Загонят они тебя туда, где "Макар телят не пас".
– Да и флаг им в руки, с барабаном на шею, хоть на Новую Землю, лишь бы не в ЦСКА. Раз люди там живут, то и я как-нибудь выживу. Злее буду.
Глава 4
– Откуда у вас деньги на такое дорогостоящее снаряжение?
Капитана КГБ Линькова представили экспериментальной группе перед самым вылетом в Вену, не как капитана, конечно, а как администратора экспериментальной группы подготовки. Это нормально, "контора" бы жирно расписалась в собственном непрофессионализме, не возьми она это дело под свой контроль.
Инвентарь выделили реально антикварный, которому место в музее, а не на олимпийских стартах, а суточные выделили всего по пятьдесят шиллингов на брата, которых только-только на питание и хватало. Пришлось тряхнуть заначкой, не хотелось ехать на Олимпиаду оборванцем. Вернее, не хотелось это убожество перекрашивать в "Chelyaber". Шесть пар лыж, четыре ботинок (прыжковых и горнолыжных), крепления, палки, комбинезоны, щитки, шлемы, очки и набор мазей и парафинов стоили как какой-нибудь Опель Кадет, или четыре больших цветных телевизора Грюндиг. Перекраска лыж обошлась ещё в триста шиллингов (цены на этом австрийском курорте на всё реально конские), но результат получился выше всяких похвал, намного лучше, чем в Сыктывкаре. Внимание Линькова можно было переключить, сделать так, чтобы он об этом забыл, но всё равно в Лейк-Плэсиде всё всплывёт, такую гору барахла от всех скрыть не удастся – так зачем подставлять человека? – с него ведь потом спросят.
– Вам это знать не положено, Юрий Михайлович.
– Как это не положено? Кем?
– Вам виднее кем. Но раз вы не знаете, значит и не должны. Докладывайте по команде.
По команде этот рапорт обязательно придержат и осторожно начнут выяснять по большому кругу, такие средства кем попало не выделяются, тем более в тайне. А пока выясняют, уже и Олимпиада пройдёт. Если всё пройдёт удачно, то сам Брежнев и прикроет, ему можно будет прямо сказать, что банк ограбил, экспроприировал экспроприаторов, согласно канону о классовой борьбе. А если нет… Нет – может быть только в случае появления "многомерного чудища", но в этом самом случае ему самому будет уже всё равно.
Линьков насупился, но отвалил. Качать права – для него полный провал, парень ведь на нелегальной работе, у него, помимо экспериментальной группы, наверняка ещё задание есть. Первое задание в капстране, да ещё такая синекура, до этого он два года официально служил в ГДР на должности принеси-подай. Этот резких движений делать не будет, он точно не игрок, скорее бухгалтер.
В Инсбрук они прибыли восьмого декабря. Заселились в маленький (на восемь комнат) пансион, заняв две из них: Воронов заселился с Фатыховым, а Савельев с Линьковым. Довольно скромно, тесно и очень, до полного неприличия, дорого.