-- Обгадить русский народ, мой Люцифер!
-- А ты обгадил какой-то общественный строй западных космополитов, придурок!
-- Я был при жизни всей душой и телом на Западе, мой фюр... мой Люцифер!
-- Ты вляпался в либерально-политические заморочки, какие я подбрасываю время от времени западным левакам. Простым людям нет никакого дела да «-- измов»... – Люцифер сорвал с плеча грешника испачканную дёгтем липучку-ленту, отметку «хиви», добровольца зла. -- В общий котёл его!
Два прислужника тьмы с красными повязками на рукаве поволокли блеющего, аки агнец перед закланием, штрафника.
-- Я всегда презирал русских, мой Люцифер! Я умел писать качественную литературу даже по-английски! Я в душе англоман!
Но голос его уже стих за раскалёнными воротами из низкосортной стали.
Главковерх всемирного зла вперил васильковые очи в очередную бледную тень.
-- Мой Люцифер! Признаюсь, я сплагиатил сюжет у Замятина, виноват. Но мой опус написан на уровне диккенсовской прозы!
-- Тебе что задали?
-- Обгадить русского человека.
-- И где в твоём романе русские?
-- Пленные перед казнью на площади.
-- Ты обозвал их евроазиатами, не сочиняй мне, сочинитель.
-- Да. Но я ещё до того показал всему миру пропасть, куда скатится человечество, если воспоследует русскому миропорядку. Мой «Скотный двор» был написан, когда едва лишь зарождались колхозы.
-- Ну и что?
-- Я показал всем людям доброй воли, что колхозы – путь в никуда. Под конец повестушки фермой управляет умелый хозяин из-за океана.
-- Ложь-дешёвка! Непрофессионально. Ты показал всё тот же западный миропорядок, который навязали русским леваки-интернационалисты англосаксонского толка.
-- Тогда почему среди нас нет Хаксли? Он тоже нёс богохульную ахинею.
-- Ахинею, говоришь... Этот заучка, племянничек философа, слишком много нахватался софистики у любимого дядюшки. Подсунул мне для цензуры черновик романа, где главных героев зовут ЛенИна и Маркс. Ну я и повёлся на философическую разводку.
-- А как вы оценили его роман потом?
-- Гнусный пасквиль на дьявольский либерализм с биологической сегрегацией сословий.
-- Почему же вы его не наказали для острастки других?
-- Мне из преисподней никак дотянуться до райских небес. На нём не было греха. Он не обманул людишек, а зло посмеялся над ними... На общую сковородку этого, -- приказал властитель Зла. – Да заткни ему рот, чтоб не хрюкал по-свинячьи! Пусть уж лучше на сковородке пошкварчит.
Когда приговорённого уволокли, Люцифер вытащил из строя за бороду высоченного, худого и согбенного крючком грешника:
-- Солжи-ка мне правду, орангутанг козлобородый.
-- Я написал, что большевики перебили хребет русскому народу.
Громовой хохот Люцифера едва не вызвал землетрясение.
-- Ты?.. Написал?.. Ха!.. Хребет русскому народу перебил я, запомни! Я извратил русских, совратил их души и заставил служить мне... Солжи-ка мне что-то поправдивее.
-- Я первым описал архипелаг ГУЛАГ!
-- Ну это уже что-то с чем-то! Так врать в глаза отцу лжи... Первым куда лучше тебя описал ГУЛАГ Иван Лукьянович Солоневич, за ним его брат Борис.
-- Почему же оба сволочуги не с нами в одном строю?
-- Умники-философы ускользают из моих когтей, как мыло в бане... На распыл волосатого! – приказал Люцифер охранникам.
Вахмистр воинства вселенского зла прищёлкнул каблуками и дрожащим тенорком пискнул:
-- Мой Люцифер, дозвольте обратиться!
-- Чего тебе?
-- Оставьте мне хотя бы это полуотделение. Это настоящие цепные псы. Давно натасканы рвать души русских грешников.
-- Что-то не верится в их профессионализм, вахмистр... На кой ляд тебе это бездарный продюсёр?
-- Продюсер, с вашего позволения, мой Люцифер! – обиделся хиви.
-- Досталь, ты меня уже достал своей тупостью! Как долго отбывали срок в штрафбате?
-- Бесконечно долго, ваше темнейшество!
-- Это ты будешь отбывать свой срок в преисподней бесконечно долго, а у русских в штрафбате воевали всего три месяца или до первой крови.
-- Мой Люцифер, смертному не дано всё познать!
-- Кого отправляли в штрафбат?
-- Кого ни попадя!