Корабль, на котором пришлось добираться до Гласиема, долго не мог причалить из-за шторма. Целый день они с профессором проболтались в море недалеко от родного берега. От этой болтанки Аника чувствовала себя разбитой и измотанной - ей до сих пор казалось, что земля под ногами ходит ходуном. Потом был перелет, и грифон Сноу оказался характером в своего хозяина. Пытаясь удержаться на вираже, Аника случайно выдернула пару перьев с загривка животного, и месть птички не заставила себя ждать – извернувшись, тот прикусил ее ногу. Наверняка завтра на этом месте будет красоваться живописный синяк!
На ближайшее время с морскими путешествиями адептка решила повременить, да, пожалуй, и со всеми остальными путешествиями тоже. Едва коснувшись родной подушки, Винтур забылась сном - липким, тягостным, уволакивающим ее обратно в море…
У Сноу была более разнообразная программа: он немного пообщался с Хейзером (грифон успел соскучиться, да и выдернутые Аникой перья сильно того расстроили), потом проверил почту в кабинете, составил отчет для ректора и подготовил материалы к завтрашним лекциям. И, только покончив со всем этим, почти перед рассветом ненадолго лег поспать.
***
- Аника, тебе разрешили вернуться на родину? - едкое приветствие соседки заставило развеяться туманную пелену сна.
- Я тоже рада тебя видеть, Лил! – не поворачиваясь, ответила Винтур.
Ей просто не верилось, что она находится в привычной комнатушке общежития, а приключения остались позади. В чужой стране девушка задержалась вроде и ненадолго, но, по ощущениям, с тех пор прошла целая жизнь, полная событий и переживаний.
Вернувшаяся адептка с усилием заставила себя подняться и посмотреть на подругу. Лили была уже в полной боевой готовности. Об этом свидетельствовали умело нанесенная косметика, голубоватые волосы, убранные в замысловатую прическу, и академическая форма, подогнанная по фигуре – обтягивающая синяя юбка чуть ниже колена, синяя же приталенная блуза с провокационно расстегнутыми верхними пуговицами и туфельки на весьма высоком каблучке. Похоже, подруга снова рассталась с Клаусом и теперь решила всеми способами продемонстрировать, чего тот лишился. Лили тоже была стихийницей, но подчинялась ей лишь вода.
- А где Шаде? – окинув комнату взглядом в поисках второй соседки, сонно поинтересовалась Аника.
- Боевым сегодня на утро отработку поставили, так что они где-то на полигоне, - Лили крутилась у зеркала, придирчиво себя разглядывая. – Как тебе? – она наморщила аккуратный носик, явно заметив какой-то изъян.
- Как всегда, великолепна. Увидишь - он будет локти себе кусать.
Обернувшись через плечо, девушка оценила Анику взглядом.
- Никуда не годится. Переодевайся, а то уже через час пары начнутся.
- А что у нас?
- ОМЗ - твоя любимая Пургусон, - пропела Лили, одновременно пытаясь накрасить губы.
Анике захотелось в ответ завыть. Только не эта старая карга с утра пораньше! Подавив в себе подобное малоприличное желание, девушка поднялась с постели и поплелась в умывальную.
Через двадцать минут обе девушки покинули комнату. Как Аника и предполагала, на ноге отчетливо проявился фиолетовый синячище. Пришлось надеть брюки и жакет положенного синего цвета. За время короткого завтрака Лили успела сообщить подруге все возможные последние новости последние новости и сплетни. Правда, разговор постоянно прерывался из-за флирта подруги со всеми встречными юношами. Случалось это, к счастью, только тогда, когда в поле зрения попадал ее бывший. К несчастью, попадал он туда почти постоянно.
Зайдя в темную аудиторию, девушки разместились в задних рядах. Аника не хотела мелькать перед самым носом у Пургусон, ведь та наверняка придумает способ прилично потрепать ей нервы за время лекции.
Адептка осмотрелась вокруг, будто была тут впервые. После жары, духоты, разноцветия и странных нравов чужих стран даже этот строгий зал был дорог ей своей простотой, консервативной строгостью и выдержанным стилем. Парты из темного дерева, изношенный за годы наборный паркет, стены, декорированные панелями почти черного цвета и развешанными на них портретами выдающихся магов прошлого. Изображения известных магов будто улыбались ей, радуясь возвращению, а окружающие адепты украдкой посматривали, стесняясь спросить, где она пропадала столько времени. Да и не было подобное принято в их обществе. Дела каждого - это его личные дела, если захочет – расскажет сам. Никто не лез, не надоедал своим вниманием, не досаждал пустой болтовнёй, не стремился запереть в своем гареме. Дома, по крайней мере, уважали как личность, ценили индивидуальность, признавали права. Аника улыбнулась своим мыслям, искренне радуясь чудесному спасению, и даже старая грымза уже не казалась такой мерзкой.